Губерман до ухода их на пенсию

-Рубрики

Приусадебное хозяйство - старые журналы (1)
(0)
(0)
Автомобиль (40)
Английский и другие языки (34)
Ароматы (68)
Архитектура проекты домов (18)
Аюрведа (10)
Бани у разных народов и их воздействие на организм (44)
Библиотека (21)
Было бы смешно, если бы не было так грустно (29)
Анекдоты из жизни. (7)
Видео (2)
Внучки, внучики и детки (366)
Аудио-сказки (10)
Раскраски (32)
Всё о дрожжевом тесте (148)
Всё о коже и рукоделочки тоже (315)
Всё о пенсии и пенсионерах (21)
Всё, что касается дневника (3)
Вышивка (42)
Ковровая вышивка (3)
Вязание (243)
Вязание бисером (4)
Вязание на вилке (1)
Вязаные зонты- это отдельная история (4)
Спицами (62)
Где начинается физкультура-начинается здоровье (342)
Йога (16)
Геммология- наука о камнях (37)
Декупаж (139)
Демотиваторы (71)
Для души (466)
Музыкальное (25)
Радиоспектакли (4)
Стихи (113)
Театр на экране (4)
Домашнее цветоводство (46)
Домашний кинотеатр (15)
Домики во всём (0)
Если Вас укусила. (17)
Животноводство, птицеводство, кролиководство и тд. (1)
Жизнь замечательных людей (19)
Моё мнение (7)
Жизнь на пенсии и на пенсию (7)
Рационально тратим деньги на питание (5)
Заготовки на зиму (145)
Здоровье (667)
Аллергия (8)
Идеи для переделок (172)
Джинсовые фантазии (14)
Идеи упаковки подарков (101)
Интернет (1)
Интерьер (697)
Ванная, душевая, санузел (19)
Кухни (82)
Лоджии (9)
Освещение (21)
Подоконники и окна (4)
Полки (5)
Прихожая (9)
Чердак (1)
Шторы (7)
Ирландское кружево (1)
Искуство (159)
Контрольная закупка (89)
Если Вы хотите попробовать (4)
Мои покупки на Aliecspress (4)
Красота (681)
Для волос (52)
Для груди (4)
Для зубиков (6)
Для личика (145)
Для ножек (29)
Для ручек (41)
Для шейки (13)
Кулинария (2285)
Алкоголь (47)
По-корейски (3)
Копчение-это отдельная история (1)
Блины и всё их них (24)
Вегетарианская кухня (28)
Диетическое питание (2)
Заливные, холодец. (6)
Замораживаем всё, что можно (12)
Каши (10)
Колбасные изделия делаем сами (65)
Кофе (6)
Маринуем всё, что хотим (1)
Пирожки (94)
Праздник, фуршет и тд (45)
Раз картошка, два картошка (10)
Рецепты для хлебопечки (11)
Рыба (90)
Салаты (162)
Сладкие пироги, торты (307)
Соусы -такие разные (28)
Супы (16)
Сушим , всё , что можно (12)
Хлебопечка (19)
Хранение продуктов (1)
Кулинарная книга моей жизни (79)
Квасные истории (2)
Копчение (1)
Удачные заготовки на зиму- 2016 года (7)
Кухарка о политике (4)
Лайфхаки (1)
Ландшафтный дизайн (3)
Лечение травами и не только (903)
Бессонница и борьба с храпом (11)
Дыхание- тоже лекарство (10)
Кашпировский (1)
Лечение музыкой (5)
Лечение мыслями (11)
Лечение растениями (48)
Массаж (64)
Цигун (1)
Лунный календарь, разные гороскопы (210)
Графология (1)
Сонник (1)
Мебель своими руками (491)
Микроволновка (35)
Много интересного всё обо всём (929)
Воронеж (29)
Моё (463)
Во саду и в огороде (39)
Грустная страничка (6)
Мои переделки и рукоделки (10)
Мои стихи (33)
По волнам моей памяти. (16)
Мои любимые животные и всё для них (90)
Мой компьютер (173)
Для дневника на Лиру (41)
Обои на рабочий стол (20)
Мужское (115)
Сварка (9)
Мультиварка (23)
Мыльное (90)
Мысли (113)
Наводим порядок в доме (22)
Наши телефоны, смартфоны, планшеты (0)
Не выбрасываем! (6)
Новый год всё для него.! (137)
Нужна помощь. (7)
Нумерология (70)
Организация хранения (144)
Вино, вино. А как хранить? (1)
Гараж (9)
Открыточки своими руками (1263)
Бумага для рукоделия (35)
Для мужчин (23)
Календари (2)
Квиллинг (3)
Конверты (6)
Коробочки (12)
Оригами (3)
Открытки детям (30)
Приглашения на торжество (1)
Свадебная тематика (8)
Тексты и надписи (47)
Отпуск (1)
Пароварка (7)
Переделка (89)
Переплётное дело (1)
Плавание для здоровья (4)
Плетение из газет (67)
Плетение из лозы (13)
Подарочная упаковка (1)
Подушечки (61)
Полезности (891)
Политика. или почти (74)
Психология (793)
Андрей Курпатов! (1)
Тесты (28)
Путешествуем (9)
Пэчворк, или почти (161)
Пятна на одежде и не только (32)
Работа- где приложить свои старания и умения (59)
Рисуем, взрослые и дети! (28)
Рукоделие (790)
Игольницы (4)
Коробочное (8)
Мозаика (6)
Светильники (5)
Сад и огород всё о них (925)
Барбекю, печи, кострища (40)
Бассейн на даче (15)
Калитки и заборы (5)
Компостная куча (4)
Лавочки (14)
Парники и теплицы (9)
Приусадебное хозяйство (18)
Рассада (11)
Умный полив (11)
Самодисциплина-первый шаг к успеху (4)
Симорон (66)
Строительство и ремонт (273)
Сумочки разные (86)
Тем, кто верует (9)
Техника в жизни и в быту (2)
Украшения (131)
Учимся (5)
Русский язык (3)
Физиология и человек (2)
Флористика (28)
Фотография (98)
Фото дня (17)
Фотошоп (8)
Фотоэкскурсии (21)
Фэн-Шуй (9)
Хиромантия (6)
Что в имени тебе моём? (1)
Шьём (896)
Бабушкины коврики (10)
Бохо (90)
Игрушки (12)
Приёмы и хитрости шитья (76)
Ремонт одежды. (3)
Тапочки (18)
Эзотерика (72)
Экология (2)
Экономика должна быть экономной (16)
Экскурсия по дневникам на ЛИРУ (4)
Эниология и около (178)
Эротика, секс (3)
Этикет во всём (68)
день рождения (10)
Юридическая помощь (54)
Я похудею. (119)

-Музыка

-Поиск по дневнику

-Интересы

-Сообщества

-Трансляции

-Статистика

Вчера забыла на работе телефон. пришлось читать книгу на бумажном носителе. Это был маленький томик Губермана. Люблю его Гарики. Можно перечитывать постоянно.

Увы, когда с годами стал я старше, со мною стали суше секретарши.

Когда во рту десятки пломб-
ужели вы не замечали,
как уменьшается апломб
и прибавляются печали
*
Душой и телом охладев,
я погасил мою жаровню:
ещё смотрю на юных дев,
а для чего- уже не помню.
*
Покуда мне блаженство по плечу
пока из этой жизни не исчезну-
с восторгом ощущаю, что лечу,
я падаю в финансовую бездну.
*
Идут года.Ещё одно
теперь известно мне страданье:
отнюдь не каждому дано
достойно встретить увядание.
*
Если не играл ханжу-аскета,
если нараспашку сквозь года-
в запахе осеннего букета
лето сохраняется тогда.
*
Летят года, остатки сладки,
и грех печалиться.
Как жизнь твоя? Она в порядке,
Она кончается.
*
Сделать зубы мечтал я давно-
обаяние сразу удвоя,
я ковбоя сыграл бы в кино,
а,возможно-и лошадь ковбоя.
*
В промозглой мгле живёт морока
соблазна сдаться, всё оставить
и до естественного срока
душе свободу предоставить.
*
Мой век почти что на исходе,
и душу мне слегка смущает, что растворение в природе
её нисколько не прельщает.
*
Я беден-это глупо и обидно,
по возрасту богатым быть пора,
но с возрастом сбывается, как видно,
напутствие " ни пуха ни пера"
*
Есть одна небольшая примета,
что мы всё-таки жили не зря:
у закатного нашего света
занимает оттенки заря.
*
Увы, всему на свете есть предел:
облез фасад и высохли стропила;
в автобусе на девку поглядел-
она мне молча место уступила.
*
Приближается время прощания
перехода обратно в потёмки
и пустого, как тень обещания,
что тебя не забудут потомки.
*
Чую вдруг душой оцепеневшей
скорость сокращающихся дней;
Чем осталось будущего меньше,
тем оно тревожит нас больней.

Игорь Миронович Губерман — один из самых искрометных поэтов-сатириков нашей эпохи. Его колкие и полные сарказма четверостишья, прозванные в народе «гариками», давно стали объектом внимания всех любителей хлесткой сатиры.

Быть поэтом-сатириком — задача не из легких. Ведь метко и смешно писать о том, из-за чего душа рвется или устраиваются скандалы на кухнях — такое простым смертным не дано. Тут без божьей искры точно не обойтись. Но и провидения будет мало, необходимо каждой своей клеточкой чувствовать, понимать, жить той жизнью, которой живут каждый божий день миллионы наших простых сограждан. Только тогда сатира достигает самого сердца.

Игорь Губерман — как раз тот человек, который способен чувствовать и понимать весь масштаб души человеческой, и при этом кратко, до боли в животе смешно, излагать рифмой весь трагикомизм нашего с вами быта. Поэзия Губермана местами груба, а порой даже цинична, но зато в ней нет ни капли лжи и фальши. Возможно, это и играет самую важную роль в творчестве этого интересного и замечательного поэта. Сегодня Notagram.ru вспоминает самые гениальные «гарики» от непревзойденного мастера сатиры Игоря Губермана.

20 самых гениальных «гариков» Игоря Губермана

Вовлекаясь во множество дел,
не мечись, как по джунглям ботаник,
не горюй, что не всюду успел,
может ты опоздал на «Титаник».

В цветном разноголосом хороводе,
в мелькании различий и примет
есть люди, от которых свет исходит,
и люди, поглощающие свет.

А мужикам понять пора бы,
напрасно рты не разевая,
что мирозданья стержень — бабы,
чья хрупкость — маска боевая.

Томясь в житейском общем тесте,
вдруг замечаешь тайным взглядом,
что мы живем отнюдь не вместе,
а только около и рядом.

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет —
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Жить, покоем дорожа, —
пресно, тускло, простоквашно;
чтоб душа была свежа,
надо делать то, что страшно.

Мужчина должен жить не суетясь,
а мудрому предавшись разгильдяйству,
чтоб женщина, с работы возвратясь,
спокойно отдыхала по хозяйству.

На собственном горбу и на чужом
я вынянчил понятие простое:
бессмысленно идти на танк с ножом,
но если очень хочется, то стоит.

Не в силах жить я коллективно:
по воле тягостного рока
мне с идиотами — противно,
а среди умных — одиноко.

Я женских слов люблю родник
и женских мыслей хороводы,
поскольку мы умны от книг,
а бабы — прямо от природы.

Слой человека в нас чуть-чуть
наслоен зыбко и тревожно,
легко в скотину нас вернуть,
поднять обратно очень сложно.

Тоскливей ничего на свете нету,
чем вечером, дыша холодной тьмой,
тоскливо закуривши сигарету,
подумать, что не хочется домой.

Теперь я понимаю очень ясно,
и чувствую, и вижу очень зримо:
неважно, что мгновение прекрасно,
а важно, что оно неповторимо.

Текут рекой за ратью рать,
чтобы уткнуться в землю лицами;
как это глупо — умирать
за чей-то гонор и амбиции.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Хочу поделиться некоторыми стихами Губермана,которые мне нравятся:)

Легко слова Эзопа эти
ко всем эпохам приложить:
«Хотя и плохо жить на свете,
но это лучше, чем не жить».

Прочел у некоего грека
(не то Эвклид, не то Страбон),
что вреден духу человека
излишних мыслей выебон

Я женских слов люблю родник
и женских мыслей хороводы,
поскольку мы умны от книг,
а бабы - прямо от природы.

В чужую личность мне не влезть,
а мной не могут быть другие,
и я таков, каков я есть,
а те, кто лучше, — не такие.

Вовлекаясь во множество дел,
Не мечись,как по джунглям ботаник,
Не горюй,что не всюду успел,
Может ты опоздал на "Титаник"

Еще Гераклит однажды
заметил давным-давно,
что глуп, кто вступает дважды
в одно и то же гавно.

В сердцах кому-нибудь грубя,
ужасно вероятно
однажды выйти из себя
и не войти обратно

Везде долги: мужской, супружеский,
гражданский, родственный и дружеский,
долг чести, совести, пера,
и кредиторов до хера.

Не плачься, милый, за вином
на мерзость, подлость и предательство;
связав судьбу свою с говном,
терпи его к себе касательство.

Хотя и сладостен азарт
по сразу двум идти дорогам,
нельзя одной колодой карт
играть и с дьяволом, и с Богом.

Решив служить, дверьми не хлопай
Бранишь запой, тони в трудах.
Нельзя одной и той же жопой,
Сидеть на встречных поездах

Носишь радостную морду
и не знаешь, что позор —
при таких широких бедрах
такой узкий кругозор.

Привычка думать головой –
одна из черт сугубо личных,
поскольку ум, как таковой,
у разных лиц – в местах различных.

Теперь я понимаю очень ясно,
и чувствую и вижу очень зримо:
не важно, что мгновение прекрасно,
а важно, что оно неповторимо.

В кипящих политических страстях
мне видится модель везде одна:
столкнулись на огромных скоростях
и лопнули вразлет мешки гавна.

Есть в каждой нравственной системе
идея, общая для всех:
нельзя и с теми быть, и с теми,
не предавая тех и тех.

Весьма порой мешает мне заснуть
Волнующая, как ни поверни,
Открывшаяся мне внезапно суть
Какой-нибудь немыслимой херни.

Бывает - проснешься, как птица,
крылатой пружиной на взводе,
и хочется жить и трудиться;
но к завтраку это проходит.

Дубликаты не найдены

Куда по смерти душу примут,
я с Богом торга не веду;
в раю немного мягче климат,
но лучше общество в аду.

Примитив, это даже не поэзия

Как лиса зайцам помогала

У зайцев дом сгорел. Лисица сердобольно

Для них вещичек объявила сбор,

Ведь принято в соседстве с давних пор

Тем помогать, к кому судьба бездольна.

Радея о несчастных от души,

Сундук принес бобёр, подушку – ёжик…

Пожертвовал зверь каждый всё, что может,

И на крылечке у лисы сложил.

Вещей гора большущая скопилась.

Ее лисица стала разбирать:

«Ух, ты! Какая славная кровать!

Моя ж почти намедни развалилась.

Оставлю я кроваточку себе,

От заячьего счастья не убудет.

Когда еще у них дом новый будет,

А у меня ей место есть в избе.

Смотри, какая славная подушка!

Внутри ни дать ни взять лебяжий пух!

А лебедь не какой-то там петух.

Нет, мне ее себе оставить нужно.

А вот и новый медный самовар!

Блестит он, словно зеркало, ей богу!

И без него всего у зайцев много,

Возьму себе сей безвозмездный дар!»

Вот так была вещей для зайцев куча,

Но им досталось только решето

Дырявое в пяти местах. Зато

Лисица стала жить намного лучше.

Таких «благотворителей», увы,

Не счесть. Им дань напрасно не платите.

Коль сделать дело доброе хотите,

Не фондам, людям помогайте вы.

Картинка из интернета.

Эннио Морриконе

Внезапно: театральный режиссёр из Берлина читает моё стихотворение про Эннио Морриконе.

Глаза он закрыл и очнулся, когда прилетели.

Место богатое – в платине каждый винтик.

Чисто, просторно, у трапа ковёр постелен…

Но не похоже на аэропорт Да Винчи.

Нету таможни и карабинеров конвоя,

Нет пассажиров в стерильном и светлом салоне.

Вышел один он, у трапа встречали двое

С картонной табличкой «Эннио Морриконе»

Первый высок и кудряв, в элегантном костюме.

Он говорит, как посол, аккуратно и взвешенно:

Мы знаем ваш прайс и готовы утроить всю сумму.

Рад познакомиться. Очень приятно. Иèшуа.

Я Ваш фанат ещё с ранних работ Бертолуччи

И той зарисовки в «Мастере и Маргарите»…

Дело серьезное, нужен был лучший из лучших.

Вот и пришлось Вас поторопить, простите.

Пробовал Моцарт, но кастинг пройти он не смог.

Ваш лимузин… Это Пётр - откроет Вам двери.

А режиссёр наш – талант, настоящий Бог.

Он говорит: «будет круто» и мы в него верим.

Тема: конец всех времён, апогей апогея,

Гибнет живое, вселенную ждёт обнуление.

Мне, если честно, не очень близка идея.

Я из другого ведь, можно сказать, поколения.

Сам я за добрый исход, за прощенье плохих,

Я б предпочёл хэппи-энд в этом важном вопросе.

Око за око и небытие за грехи -

Я бы всё это поправ…впрочем, кто меня спросит.

В конце все умрут, ведь без жертв не бывает искусства,

А смерть добавляет в сюжет максимальной жизни.

Я у Него здесь… ну, можно сказать – продюсер.

Да, что поделаешь, это семейный бизнес.

Приходится тяжко. Почти как идти на Голгофу.

Я хоть и еврей, но в субботу пашу без надбавки.

Он хочет снять фильм. Исключительно фильм-катастрофу.

Сценарий написан, он вносит финальные правки.

Вот раскадровка. Дюрèр и два Крàнаха, немцы.

И Микеланджело им помогал на фрилансе.

Тут его студия рядом на Первой Эдемской -

Вам будет с кем перекинуться по-итальянски…

Это большой павильон Юнивёрсум Пикчерз.

Сколько аренда? Поверьте, не из дешёвых.

Вашу задачу подробней обсудите лично

Это не то что бы фильм, а реалити-шоу…

Много актёров массовки и графики сложной…

Я покажу Вам немного. Пока без конкретики.

Ты вроде смотришь, но вроде снимаешься тоже.

Интерактив с погружением, в общем – эклектика.

Жанры: трагедия, экшн и мрачная драма,

Но не без юмора и с элементом пародии.

Кстати, вот Иоанн, это наш главный спец по рекламе.

Ну, а Вы, как обычно, напишете к фильму мелодии.

Первые версии их вызывают сомнения.

Ангелы плохо трубят, их умения грубы.

Это и есть, прямо скажем, задача для гения…

Вот кому можно доверить их медные трубы.

Как назовём? «Апокалипсис»! Вроде новаторски!

Можно сюжет пережить за любую из судеб…

Коппола нам, говорите, предъявит за авторство?

Пусть подаёт в страшный суд, там у нас свои люди.

Нет, ну а как вы хотите? Готовим бестселлер!

Первая серия тут же окупит вложения.

Вы оценили короно-вирусный трейлер?

Мир затаился в испуге и ждёт продолжения.

Актёр Люцифер утверждён на роль Сатаны.

Это будет его последняя роль в карьере.

Столько проблем здесь, что не были учтены…

Знали бы Вы, сколько раз переносим премьеру.

У оператора руки растут не оттуда:

Сцену с войной мировой пересняли два раза.

Кто там на проводе? Вновь супервайзер Иуда?

Просит добавить бюджет? Отвечайте отказом.

Где Гавриил, ведь ему заплатил за такси я…

Встретьте курьера… И текст поменяйте у змея…

Это не жопа в снегу, а макет России…

Мы там снимали пилот, чтоб продать идею.

Где освятители? Нужно побольше миро.

Сцену с рожденьем и смертью давайте ускорим.

Брань в монологе… О, да, узнаю Шекспира.

Ладно…не трогайте, лишь бы старик не спорил.

Что с каскадёром, что должен плясать на канате?

Выпал с лесóв и лежит с арматурой в груди?

Слышь, дорогой, мы тебе не за это платим…

Сделай свою работу… Встань и иди!

Да…Детский сад. Здесь кино, а не видеоблог!

Пусть мы снимаем со скрипом, ни валко, ни шатко,

Но режиссёр – голова, настоящий Бог.

Сам всё расскажет. Пожалуйте на площадку.

А по подмосткам навстречу спешит мужчина

Белый, как лунь и похожий на нервного лешего

В майке с винтажным принтом Deus ex machina

- Ну, наконец-то, ну где тебя носит, Иèшуа..

«Голод», дубль пять. Оператор, поменьше зерна.

Где музыкант? Надо срочно, задача назрела.

Располагайтесь… Воды? Или может – вина?

Я тут за главного. Впрочем, давайте к делу.

Мне нужен тот, кто идею воспримет с размахом…

Только представьте: весь мир обратится в прах!

Я предпочёл бы, к примеру, того же Баха…

Но он отказался играть на похоронах.

По той же причине отказ был получен от Верди.

По той же причине с Чайковским у нас не срослось бы.

Да, я понимаю, что сам их учил милосердию,

Но даже Бетховен остался глух к моим просьбам.

А здесь не бирюльки, здесь тонкая очень работа…

Мне нужен маэстро, чтоб в этом во всём понимал.

Иèшуа, твой протеже…он хоть знает ноты?

- Отец, не волнуйтесь, он мастер. Профессионал.

- Пусть он сыграет нам что-то, что любит он сам.

Сразу поймём, он творец ли, душой не лукавящий…

Он сделал шаг и сел за огромный орган.

Замер, закрыл глаза и нажал на клавиши…

…и встал, доиграв, не чувствуя ватных ног.

И лопнули звуки, как мыльные пузыри.

И Бог произнёс: я сейчас забыл, кто здесь Бог.

А ты взял и сóздал мир у меня внутри.

Как ты открыл природу таких вещей?

Струны вселенной как переплёл тесьмой?

Как ты это сделал, как ты это всё вообще?

А он отвечал: я как будто писал письмо.

Ноты и гаммы – как будто простые слова.

Верю, что тайная сила их донесёт

Той, что осталась там. Ну, в смысле, жива.

Я думал о ней и играл, вот в общем и всё.

- Да, есть аномалии в мной же придуманном мире.

Хоть всё в нём начально, условно, быстрó и конечно.

А сколько прожили?

- Почти шестьдесят четыре.

И Бог вздохнул изумлённо: Целая вечность…

И Бог покачал головой: Вот дела, ну и ну…

Всё же остались ещё чудеса на свете.

Раз этот мужик так долго терпел жену,

Разве и я не потерплю всех этих…

Я же люблю их, засранцев, прежде всего.

Всех целиком, а не только лишь духом нищих.

Да, не всегда взаимно, и что с того?

Дело такое… Любовь своего не ищет.

Верит всему и надеется… Знаете, что?

Этому Свету сегодня не светит преставиться.

Лет его хватит ещё этак тысяч на сто…

Что-то финал с катастрофой мне больше не нравится.

Я над сюжетною линией столько пашу -

Вряд ли конец должен быть столь жесток и скомкан.

Выдать прошу сатане золотой парашют.

Увольте его с небес, распускайте съёмку.

Хватит топить все земные столетья в крови

И догонять черепаху, как в древней апории.

Думаю, будем снимать сериал о любви.

Но это уже совсем другая история…

Сценарий её, как всегда, должен быть идеален.

Чтоб смех и печаль под венцом, как жених и невеста.

Иèшуа, сын, не пора ли звонить Вуди Алену?

А с вами, мой друг, мы ещё поработаем вместе.

А что до жены, то увидитесь с ней непременно.

А пока погуляйте, поспите, не множьте горе.

Четверг, 07.07.2011, 15:20:00

«Не стесняйся, пьяница, носа своего,/ Он ведь с нашим знаменем цвета одного», - у этого «народного» стихотворения есть автор – гений непредсказуемости поэт Игорь Губерман. Последние годы он живет в Израиле. Говорит, что считает себя гражданином сразу двух государств. В России бывает постоянно, здесь у него выходят новые книги, проходят концерты и творческие вечера. В день 75-летияписатель с грустью признается, что все чаще пишет о старости: «На жизненной дороге этой длинной,/ Уже возле последнего вокзала,/ Опять душа становится невинной,/ Поскольку напрочь память отказала»

О Губермане блестяще написала Наталья Рапопорт в книге «То ли быль, то ли небыль».

«Открытым текстом» об Игоре Губермане
Наталья Рапопорт

Я свободен от общества не был,
И в итоге прожитого века
Нету места в душе моей, где бы
Не ступала нога человека.
Игорь Губерман

Дружить с Губерманом – это как выиграть миллион долларов по трамвайному билету: редкостная удача. Мне она не выпала – мы слишком поздно познакомились. Но и простое приятельство с Губерманом – тоже замечательная удача, хотя и не такая редкостная.

Познакомилась я с Губерманом через Даниэлей. Я уже писала, что мы с ними жили в одном подъезде, они на первом этаже, я – на четвертом, и очень дружили. Я проводила у Даниэлей столько времени, что мой муж однажды спросил, встретившись со мной в подъезде:
«Поднимешься на четвертый или сразу домой пойдешь?».

Однажды, копаясь в даниэлевой библиотеке, я наткнулась на небольшую книжку в твердом бежевом переплете. Книжка называлась «Чудеса и трагедии черного ящика». Фамилия автора – Губерман – мне ничего не говорила. Я начала листать книжку и обомлела. На фронтисписе, на полях, с изнанки – она вся была исписана потрясающими четверостишиями:

Евреи продолжают разъезжаться
Под свист и улюлюканье народа,
И скоро вся семья великих наций
Останется семьею без урода.

Россия – странный садовод,
И всю планету поражает,
Верша свой цикл наоборот:
Сперва растит, потом сажает.

Я государство вижу статуей:
Мужчина в бронзе, полный властности.
Под фиговым листочком спрятан
Огромный Орган безопасности.

И, наконец, бьющее наповал, лаконичное:

Давно пора, еб-на мать,
Умом Россию понимать!

Я помчалась к Юлику: «Что это?!».
Юлик сказал с большим уважением:
– О, дружок, это Губерман. Его скоро должны выпустить. По моим расчетам – где-нибудь через полгода. Как только выйдет, он непременно появится здесь, так что вы с ним познакомитесь.
– Он что, сидит? – задала я идиотский вопрос.
Юлик поразился и даже обиделся:
– Конечно, сидит! Или, по-вашему, человек, который пишет такие стихи, должен разгуливать на свободе? Это матерый уголовник, не то что я. Скупщик краденого. А стихи свои он называет «дадзыбао».

И Юлик рассказал мне губермановскую историю. Не все в ней оказалось исторически достоверно, но я передам ее так, как услышала от Юлия Даниэля.

Губерман был известен как страстный коллекционер примитивной живописи и икон. Вскоре после того, как книжечка его «дадзыбао» каким-то непостижимым образом попала во Францию и была там опубликована, к Губерману явились два мужика и предложили купить у них замечательную икону. Губерман не устоял перед соблазном и купил. Вслед за мужиками явилась милиция, конфисковала покупку, арестовала Губермана и обвинила его в скупке краденого. На суде мужики, якобы укравшие икону, выступали свидетелями – их и не думали наказывать, судили одного Губермана. На процессе Губермана о его стишках не было сказано ни слова: просто судили мелкого уголовника, скупщика краденого. Дали ему как уголовному элементу пять лет лагерей. Губерман отбывал наказание в Сибири, вел себя хорошо, целеустремленно перевоспитывался, и его отпустили из лагеря «на химию» («химия» – бесконвойная работа на стройках или химических предприятиях с обязательной ежедневной явкой в милицию для контроля). Следуя замечательной русской традиции, по проторенной «русскими женщинами» дороге в Сибирь к Губерману приехала его жена Тата Либединская с шестилетним сыном Милькой. И вот теперь губермановский срок подходил к концу, и вся компания вскоре ожидалась в Москве, хотя Губерману как уголовному элементу путь в столицу был заказан. «Не сомневаюсь, что вы скоро с ним познакомитесь», – обещал мне Юлик.

Прошло какое-то время. Однажды ночью у Юлика был сердечный приступ, и Ирина отвезла его в больницу. Позвонила мне утром:
– Сегодня должен прилететь из Ставрополя режиссер Толя Тучков, ты его знаешь. Я у Юлика в больнице. Сходи вниз, оставь ему на двери записку, чтобы поднимался к тебе, а на работу не ходи.

Я осталась дома в ожидании Тучкова, коренастого приземистого здоровяка. И вот звонок в дверь. На пороге стоит высокий тощий человек, так плотно закутанный в мохнатый серый шарф, что видны только небольшие пронзительные глаза и длинный, висячий, не поддающийся шарфу нос:
– Я поднялся по вашей записке.
– Не хотите ли сказать, что вы – Тучков?!
- Нет, я не Тучков, я – Губерман.

Помните сцену Дубровского и Маши:
– Я не француз Дефорж, я – Дубровский!
Эффект был примерно такой же. Меня как громом поразило:
– Губерман?! Нет, правда?!
– Вам знакомо это имя?
– Еще бы! Читала вашу блистательную прозу.
– Какую именно? У меня много блистательной прозы.
– Да заходите же, что вы стоите на пороге. Выпьем кофе, я вам все расскажу.

Но Губерман сверлил меня острым взглядом и не спешил заходить. Наконец сказал:
– Давайте играть на равных. Вы знаете, что я пишу блистательную прозу, а я о вас ничего не знаю. Вы тоже пишете блистательную прозу?
– О, да. Блистательную прозу об окислении ориентированных и напряженных полимеров. Заходите, я вам из нее почитаю.
– Кто вы, незнакомка?
- О врачах-вредителях слышали?
Губерман заметно оживился:
– Вы не из них?
– Из их гнезда. Сколько капель яда вы предпочитаете в ваш кофе в это время суток?

И Губерман переступил порог.
– Хочу вас предупредить: я сейчас должен находиться минимум в ста одном километре от вашей кухни.
– Догадываюсь.

Так началось наше знакомство. Я сказала:
– Юлик вас очень ждал. Приходите обязательно, когда его выпишут из больницы. Я вам позвоню.

Мы начали перезваниваться. Бывало, позвонит утром Губерман, скажет, сильно картавя:
– Совегшенно секгетно, батенька. Доложите, пожалуйста, остальным товагищам:

Я забыл о Петгоггаде,
Канул в сочную тгаву.
Мне тепегь не надо Нади,
Я с Зиновьевым живу.

Казалось бы, ну какое мне дело до Зиновьева и Нади, а я целый день хожу счастливая. А уж когда стишки касались лично меня и моей научной деятельности, восторгу моему вообще не было предела:

От силы знанья мир ослаб,
И стало тускло в нем:
Повсюду тьма ученых баб
И нет мужчин с огнем.

Однажды позвонил:
– Написал эпиграф к твоей докторской диссертации. Требую, чтобы ты немедленно напечатала его на титульном листе.
Я насторожилась:
– Эпиграф?
– Слушай и записывай. Или лучше сразу печатай:

Толпа естествоиспытателей
На тайны жизни пялит взоры.
А жизнь их шлет к еб-не матери
Сквозь их могучие приборы.

– Ну, не буду тебя отвлекать, печатай. На титульном листе, наверху справа.
Минут через пять он позвонил снова:
– Готово? Если нет, я печатаю сам – на анонимке в ВАК!
И вскоре:
– Вот тебе эпитафия: «Спи спокойно, дорогой товарищ, факты не подтвердились!».

В лагере Губерман написал повесть «Прогулки вокруг барака» (нашёл-таки подходящее время и место!). Как-то мы поехали к Даниэлям в Перхушково, и Губерман захватил с собой рукопись. Я начала её читать и уже не могла оторваться. Они общались, а я читала – всю ночь. Для меня эта повесть оказалась страшнее всего к тому времени прочитанного: Солженицын и Шаламов описывали ужасы тех, далёких лет, а Губерман любезно распахивал перед вами двери в тюрьмы и лагеря восьмидесятых годов – двери, всегда готовые принять лично вас… Написано это было ярко и талантливо, что усугубляло мой ужас. Утром я вышла бледная, взлахмоченная и насмерть перепуганная.
– Вот как выглядит женщина, которая провела ночь с Губерманом, – мельком взглянув на меня, бросила Ирина.

…Недавно я перечитала «Прогулки вокруг барака», уютно устроившись на освещенной закатным солнцем террасе своего дома в Солт Лэйк Сити. Оказалось, вовсе не страшно.

Игорь любит рассказывать на своих выступлениях, как однажды отважился дать почитать свои стишки человеку, мнением которого очень дорожил, и шел к нему через неделю в большом волнении. Волновался он, как выяснилось, напрасно: друг его отнесся к стихам очень доброжелательно и долго и обстоятельно их хвалил. Совершенно расчувствовавшийся Губерман потерял бдительность. – А у меня еще вчера сын родился, – сообщил он. Друг нежно обнял его и сказал:
– О, вот это настоящее бессмертие, а не то говно, которое вы пишете!

Это действительно оказалось бессмертие. Сын с раннего детства стал оправдывать свои гены. Как-то Милька получил двойку по физике. Игорь тогда, отбыв срок, жил нелегально у тещи в Переделкине. Тата позвонила из Москвы с этим горестным известием и послала Мильку к Игорю. Игорь встретил сына у калитки, протянул для приветствия руку и тоном, не предвещавшим ничего хорошего, сказал:
– Ну, здравствуй, сын!
Милька живо спрятал свою руку за спину:
– Отцам двоечников руки не подаю!

Вскоре он написал в школьном сочинении о Чацком: «Того, кто искренне болеет душой за общество, общество искренне считает душевнобольным!». Я заподозрила руку Игоря, но он поклялся: «Мне такого не придумать!». Я поразмыслила и решила, что это правда.

Хотя сам Губерман тоже не промах. Только большой философ мог так элегантно повенчать материализм с идеализмом: «Материя есть объективная реальность, данная нам Богом в ощущении»!

Когда семейство Губерманов выкидывали из страны, основательный мужичок - восьмиклассник Милька, сибирская косточка - объявил в школе, что уезжает в Израиль. Учительница совершенно искренне спросила:
– И родители с тобой?

Перед отлетом, в аэропорту Шереметьево Губерман выглядел совершенно невменяемым. Я не сомневалась, что Израиль станет ему домом, и, как и следовало ожидать, он прижился мгновенно. Многих эмиграция ломает. Губерман остался Губерманом:

Еврею нужна не простая квартира:
Еврею нужна для житья непорочного
Квартира, в которой два разных сортира:
Один – для мясного, другой – для молочного.

Это – из иерусалимского дневника. И еще оттуда же:

Неожиданным открытием убиты,
Мы разводим в изумлении руками,
Ибо думали, как все антисемиты,
Что евреи не бывают дураками!

Я залетела в Израиль месяца через два после того, как туда отбыла моя дочь Вика, примерно через год после отъезда Губермана. Вот что я застала. Вика жила в крохотной комнатушке на первом этаже, небольшой колченогий диванчик занимал девяносто процентов полезной площади, окно не закрывалось, по утрам сверху выливали помои не привыкшие к городской жизни марокканские евреи, помои лились прямо на кровать спящей Вики…

Я была потрясена. Позвонила Губерману.
– Не огорчайся, старуха. Через это надо пройти. Все проходят. Кстати, я только что купил машину марки «Дай Кацу» (это, конечно, «Даяцу»), сейчас за тобой заеду, но имей в виду, что с годами я стал домосексуалистом…

Шестидесятилетие – второй губермановский юбилей, на котором мне посчастливилось побывать. Праздновали его в Иерусалиме, в огромном ресторане над бензоколонкой. Подарок Губерману друзья придумали задолго до юбилея. С детства известно, что лучший подарок – это книга. Но дарить писателю книгу какого-нибудь другого писателя было бы, согласитесь, бестактно. Поэтому решено было подарить Губерману книгу самого Губермана – да не одну, а целый тираж! Тираж избранного Александром Окунем и Диной Рубиной по их собственному вкусу из многотысячного собрания губермановских строчек. Книга вышла замечательная, как и обещали составители, основываясь на том, что в подборе стихов для этой книги сам автор не будет принимать участия… Называется эта книга «Открытый текст». Очень вам рекомендую.

Фото из открытых источников

Подпишитесь на нашу новостную рассылку, чтобы первыми получать самые интересные новости пенсионной системы в России, статьи по вопросам законодательства и права, информацию о благотворительных и социальных программах, обзор культурных, спортивных, зарубежных и других новостей.

Игорь Губерман - Пожилые записки краткое содержание

Новая книга прозы И. Губермана – это не только воспоминания, но одновременно и размышления, охватывающие, как и «Гарики», широкий диапазон жизненных тем: любовь, дружба, встречи и расставания, радости и потери. Мужественное отношение к жизненным невзгодам и весьма критичное к собственной персоне и окружающему миру – вот одна из причин огромной популярности автора.

Пожилые записки - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Тата и в Сибири оставалась точно такой же, как в Москве, и со спокойной приветливостью принимала всех отпетых, матерых и заядлых. Я помню одну славную воскресную историю. В начале дня зашел во двор мужик из расположенной неподалеку деревни: он принес в поселок продавать только что забитого, уже нарезанного крупными кусками барана. Мы купили у него пару кусков, и он ушел, мгновенно выветрясь из памяти. А вечером, уже густела темнота, он снова постучался к нам в калитку. Был пьян настолько, что едва держался на ногах, и с ног до головы был в осенней глинистой грязи – как видно, падал и лежал, отдыхая, – она с него еще стекала отовсюду.

– Земляк, – сказал он умоляюще, – пусти отночевать, никак сегодня до деревни не дойду. Я с самого утра тебя приметил, когда шел, сейчас подумал – этот не откажет.

Он еще что-то бормотал, уже несвязное, и я посторонился молча, пропуская его к нам во двор. В дощатой летней кухне раскладушка точно становилась между печью и столом. Покуда я раскладывал ее, он переминался с ноги на ногу от лютого усталого нетерпения и рухнул прямо в ватнике, в одно мгновение блаженно захрапев. Я еще накрыл его старым тулупом, в котором таскал уголь из сарая, и возвратился в дом. Всё это заняло минуты три, никак не больше.

– Кто это приходил? – спросила жена.

– А тот мужик, что утром мясо приносил, напился за день и намаялся, на летней кухне попросился переспать, – наскоро выговорил я, утыкаясь в прерванное чтение.

– Ой, – сказала Тата огорченно, – а у меня пододеяльники не глаженные!

И если б я не представлял себе так ясно вид того заляпанного грязью мужика, то я бы не так сильно корчился от смеха – к недоумению, а после и обиде Таты.

Благодаря ее ровной ко всем приветливости я привез из Сибири совершенно новую формулировку понятия о культурной женщине. Уже в Москву вернувшись, много раз я задавал эту загадку самым отъявленным мыслителям: выскажи мне лаконично, что это такое – культурная женщина. И ухмылялся снисходительно, когда мне бормотали про интеллигентность, образованность, начитанность и вежливость-тактичность-воспитание. Ибо я знал безупречный и короткий ход к понятию. Но – от обратного тому, что лепетали мне гурманы мысли.

Было так: пришел к нам в дом недавний вор, а ныне ссыльный, мой коллега Гоша. И принес бутылку коньяка. Ему встречаться предстояло завтра с некими людьми, которые ко мне отменно относились. И, чтобы лучше поладить с ними, он задумал как бы невзначай сказать, что вчера, мол, пил и гостевал у Мироныча. Но я-то с ним по ссыльно-лагерной негласной этике никак не мог эту бутылку разделить, я бы нанес тогда урон своей репутации. Не то чтобы такой был пария электрик Гоша, только пойман был недавно на мелком воровстве, а главное, что у своих – такое не прощалось. В лагере это вообще каралось очень жестоко (крысят-никами называли таких людей), а в ссыльном поселке был он только изгнан из круга вместе пьющих и вместе чифирящих людей. А еще, с ним выпив, я как бы его поручителем на будущее становился, это вовсе не входило в мои планы.

– Гоша, ты сам знаешь, что с тобой я пить не могу, – сказал я ему открытым текстом, – но из дома я тебя не гоню, садись и пей, а огурец и колбасу я тебе сейчас подам.

Бутылку он уже на стол поставил – глупо оставлять, – и Гоша в одиночестве присел к столу.. Я колбасу ему принес и огурец, как обещал, и занялся какими-то своими делами. Гоша пил, не обижаясь и не торопясь, всё было правильно и справедливо, он это знал и принимал. А тут на кухню Тата забежала, после вышла, и опять вернулся я.

Гоша с неподдельным восхищением сказал мне:

– Баба у тебя какая культурная!

– А что случилось, Гоша? – спросил я. Он был серьезно изумлен.

– А я ей говорю: какая у вас печь высокая и побеленная, – пояснил мне Гоша с восторгом. – А она мне отвечает: да, печь хорошая, высокая и побеленная, а другая бы сказала: да иди ты отсюда на хуй!

И прощаясь на крылечке, он еще покачивал от восхищения головой.

Мне странно и приятно вспоминать это сейчас и в Иерусалиме. Дети выросли уже и в эту нашу вторую жизнь полностью вошли, вросли и вжились. Так самостоятельны они теперь, что изредка даже шальная мысль у нас с женой мелькает: вот, дескать, опора нашей скорой старости. Потом спохватываемся и смеемся. Но некая глубокая педагогическая мысль у меня есть: в целях сугубо воспитательных подросшим детям надо помогать лишь до ухода их на пенсию.

А интересно, как родившаяся уже в Израиле внучка будет относиться к нам – оттудошним?

Как все на свете внучки. С интересом, без почтения, со снисходительной любовью. Однажды мудрый человек Зиновий Гердт нам рассказал историю: Повел он как-то свою внучку в зоопарк, и там она ужасно наслаждалась. Лопотала детские глупости, угощала чем попало зверей, веселилась, удивлялась и вовсю гуляла. А возле клетки льва вдруг поскучнела, погрустнела, тяжело задумалась и деловито-вкрадчиво спросила:

– Скажи мне, дедушка, а эсли (от волнения она так и сказала – эсли) тебя съест лев, то на каком троллейбусе мне ехать к папе с мамой?

ГОДЫ, СОБАКИ, ЖИЗНЬ

Хотя я не был никогда завзятым другом меньших братьев, но собаки мне по жизни попадались. Как-то весной семьдесят восьмого года позвонил средь бела дня приятель, человек очень талантливый, а по профессии – астрофизик.

– Слушай, – сказал он, – ты вот в Израиль собираешься, а там тебе в разгар рабочего энтузиазма уже не позвонит известный ученый, без пяти минут академик, чтобы заехать через час и выпить водки.

– Ясно, что не позвонит, – охотно согласился я, – на воле люди делом заняты, а не херней в засекреченных лабораториях.

– По космосу, только по космосу, – перебил он меня и тут же поспешил добавить, будучи слишком умен для облегчающих иллюзий, – но всё равно, конечно, на войну, и нечего мне это тыкать в глаз в хорошую минуту. Выпить мне с тобой охота, а не препираться. Так я выхожу?

– А я как раз пока сбегаю, – ответил я.

И пошел я в винный магазин, где привычно занял очередь и привычно стал читать прихваченную книгу, ибо разговоры в такой очереди знал наизусть и никаких фольклорных радостей не ждал.

Но когда минут через сорок отходил я от прилавка с вожделенными двумя поллитрами, вдруг тесно подошли ко мне возле двери два fc алкаша и чуть ли не дуэтом тихо сказали:

– Друг, купи породистого щенка.

На ладони одного из них в заботливо подложенной кепке лежал нежно-желто-белый комок необыкновенной пушистости с двумя черными пуговицами глаз над розовым младенческим носом.

– А правда породистый? – зачем-то спросил. Не ппглаттитъ это чудо было невозможно.

– Сукой мне быть, – торжественно сказал алкаш. И добавил, честно подумав:

Читайте также: