Как называется профессия переговорщика с террористами

Опубликовано: 12.03.2025

Когда говорят переговорщики - пушки молчат. Диалог с террористами - вершина разговорного искусства. Вспоминаем случаи освобождения заложников, в которых решающую роль сыграли переговоры.

Операция «Чавинь-де-Уантор»

17 декабря 1996 года телеэфиры всего мира взорвались новостью с пометкой «breaking news»: в японском посольстве Перу захвачены 490 человек, в том числе 40 дипломатов из 26 стран, президент избежал плена, поскольку опоздал на раут.

Террористы – члены перуанской экстремистской группировки «Революционное движение имени Тупака Амару».
Ответственность за операцию по освобождению, в том числе и переговорную работу, легла на главу разведки Перу Владимиро Монтесинос, получившему приказ от президента страны Альберто Фухимори: ни один заложник не должен погибнуть, затягивать переговорный процесс насколько потребуется.

«Связным» в стане экстремистов стал один из заложников, отставной офицер Луис Джамперти, проявивший беспримерный актерский талант. Полковник сам вышел на «центр», прекрасно понимая, что уже в первые часы захвата здание снабдили сотней микрофонов и видеокамер. Дни и ночи напролет пленник старательно изображал тихое помешательство: разговаривал с пальмой в кадке, светильником, луной и даже унитазом: «Я, Луис Джамперти, полагаю, что вам будет интересно знать мое мнение по поводу сегодняшнего завтрака. ».

А когда террористы разрешили передать заложникам рождественские подарки, представитель Красного Креста вручил полковнику распятие с «условным» напутствием: «Почаще общайтесь с богом, полковник, и всё сложится благополучно». Теперь разведка получала информацию о ситуации в посольстве в режиме нон-стоп: в подарок был встроен микрофон. Полковник даже хулиганил, «заказывая» у «центра» любимую музыку: «Господи Иисусе, сделай так, чтобы мои уши могли услышать танго!» И спустя несколько минут за окнами раздавались звуки аргентинского танца.

Переговоры с экстремистами длились четыре месяца. В посольство, как на работу, ежедневно ходили католические епископы, японское правительство, эстрадные звезды. Боевики превратились в настоящих «суперзвезд».

Президент Фухимори отдал приказ о штурме лишь 22 апреля 1997, получив резюме переговорщиков о заметной психологической усталости боевиков. На следующий день после полудня коммандос ввалились в спортзал посольства, и застали захватчиков в полном составе…играющими в футбол. Спустя считаные секунды Альберто Фухимори получил долгожданную информацию: «Господин президент, банда «Тупак Амару» прекратила свое существование. Один заложник скончался на месте от разрыва сердца. Двадцать пять легко ранены. Геройски погиб один боец. Больше никто не пострадал». Перуанский президент стал всеобщим героем и вскоре был переизбран на второй срок.

Операция «Изотоп 1»

8 мая 1972 года «Боинг-707» выполнял рейс Брюссель — Вена — Тель-Авив. На борт по фальшивым паспортам прошли четыре террориста – двое мужчин и две женщины. Как только самолет набрал высоту, главарь группы Абу Сейна ворвался в кабину пилота и объявил о захвате.

Угонщики выдвинули требования: посадка самолета на израильской территории, освобождение в течение суток 315 палестинцев, миллион долларов и беспрепятственный вылет. Переговоры с террористами вел начальник военной разведки Аарон Ярив: штаб сразу занял позицию уступок и соглашательства.

Экстремисты не слышали слова «нет»: им предоставили пищу, возможность в любой момент общаться с руководителями штаба. В ходе переговорного процесса удалось уговорить боевиков допустить к заложникам сотрудников Красного креста и команду техников для починки самолета.

Под видом «ремонтников», переодевшись в форму, в бой отправилась спецгруппа освобождения, в которой удивительным образом встретились будущие политические лидеры Израиля.

Руководил захватом Эхуд Барак, впоследствии начальник Генштаба, а затем – премьер-министр.

Одного из главарей банды уничтожил майор Дани Ятом, спустя несколько лет ставший начальником «Моссада».

Лейтенант Узи Даян, будущий замначальника Генштаба, а после – глава Совета обороны, совершил невозможное, вынув из рук женщины-террористки гранату. Лейтенант Беньямин Нетаньяху, в скором времени – премьер-министр, был тяжело ранен во время перестрелки.

Главарь группы Абу-Санайна попытался укрыться в туалете. Однако, один из группы спецназа , Мордехай Рахамим, успел выбить дверь и расстрелять террориста в упор.
Израильские политики, услышав известную фразу Владимира Путина, должно быть, понимающе улыбнулись: президент России знаком с историей спецназа.

Дик Мюльдер и конфеты

В марте 1977 года в Северной Голландии одновременно произошло два захвата. Террористы из организации, называющей себя «Свободная молодежь Южно-Молукских островов», захватили поезд Ассен де Пунт и среднюю школу в окрестностях городка Бовенсминд. В обмен на заложников молуккцы потребовали начать переговоры с Индонезией по поводу независимости Южных Молукк.

Переговорщиком был назначен доктор психологии Дик Мюльдер. Четверо суток безуспешного диалога, и эксперт решается на рискованный ход. В школу, где томятся 110 детей, передают еду, умышленно смешанную с препаратом, вызывающим диарею. Наутро детей разбивает страшный понос. В школе – невыносимый смрад. В здание спешно призываются медики, которые уверяют боевиков: это дизентерия, и она крайне опасна для самих боевиков.

Авантюра заканчивается полной победой доктора Мюльдера: террористы отпускают 106 школьников, оставив только четверых. Прямо со ступеней школы детей отвозят в больницу и там вводят антидиарейные препараты.

Вторая продуктивная идея доктора – предоставление экстремистам кондитерских изделий. Удивленным членам штаба Мюльдер объясняет: обилие сахара в крови снижает агрессивность, притупляет бдительность и – главное - вызывает сильнейшие сонливость и заторможенность реакции.
Спустя несколько дней «сладкой диеты» ранним утром спецназ ББУ (Особое резервное подразделение морской пехоты Нидерландов) одновременно штурмует и поезд, и школу. В первом случае погибли двое заложников, поскольку, несмотря на призывы бойцов лежать, вскочили на ноги и попали по пули. Атака школы завершилась без жертв.

Эта схема освобождения вошла в учебники обязательной программы подготовки антитеррористических актов как одна из самых удачных операций.

Буденновск. 1995 год.

14 июня 1995-го боевики Шамиля Басаева захватили в заложники около полутора тысяч жителей Буденновска. Кадры с телефонными переговорами премьер-министра Виктора Черномырдина и главаря экстремистов Шамиля Басаева обошли весь мир. Конечно, транслировали лишь малую часть диалога, а полная версия – многочасовое тяжелейшее общение – засекречено и вряд ли когда-нибудь будет обнародовано. Вот, что рассказывал о переговорах Виктор Черномыдин:

«Басаев мне говорит: «А откуда я знаю, что вы Черномырдин?» Ну, на самом деле - да: откуда? Я говорю: «Ты где сидишь там?» Он говорит: «В кабинете главного врача». «Телевизор есть?» - «Да, есть». - «Вот сейчас, жди». И все - снова включаем связь, там наладили. И он видит картинку, и видит, что он со мной разговаривает, и мы начинаем разговор…».
«Я ему говорю: «Слушай, Басаев, в больнице находится две тысячи человек. Вас все равно не выпустят. Но пострадают люди». «А мы знаем, - он говорит. - Мы смертники». Это у вас, говорит, трагедия, а у нас трагедии нет. »
После телепереговоров премьер-министр выдержал шквал критики: упрекали за сам факт согласия участвовать в операции, ругали за непрофессионализм ведения диалога, подозревали в желании «набрать политические баллы»…

Однако израильский эксперт Моти Кристал считает: Черномырдин – прирожденный переговорщик. Премьер-министр с самого начала психологически переиграл Басаева и взял инициативу диалога в свои руки:

«В Буденовске участие Черномырдина в переговорах было, безусловно, положительным моментом. Если вы вспомните разговор Черномырдина и Басаева, то заметите удивительную деталь: Черномырдин обращался к Басаеву на «ты», а Басаев к нему – на «вы». Очень интересно! Это заставляет задуматься, какое влияние имеют на террористов представители власти страны… Но дело в том, что в Буденновске было сделано так много ошибок, что одно только участие Черномырдина не могло спасти ситуацию. Например, была ситуация, когда Басаев требовал пресс-конференции. А власти отказались даже обсуждать это требование…»

Саркози и захват детей

В 1993 году, будучи мэром Нейи, Николя Саркози прославился на всю страну тем, что лично вел переговоры с террористами, захватившими в заложники детей одной из школ. Талант психолога и поставленная речь помогли политику заговорить психически больного террористы до полной потери бдительности. Саркози отдал приказ штурмовать здание и сам вошел в школу вместе со спецназом. Спустя несколько часов крупнейшие мировые СМИ опубликовали фотографии молодого мэра с ребенком на руках. После этого Саркози превратился в национального героя.

«Божественные близнецы»

25 января 1997 года произошел захват госпиталя в тайском городке Ратчабури. Бойцы «Армии Бога» в течение суток удерживали в госпитале около 700 заложников. Финалом теракта стал молниеносный штурм спецназа, который перебил большую часть террористов. Переговоры, предшествовавшие бойне, были короткими – тайскому правительству было известно: члены «Армии Бога» не сдаются…

«Кодекс чести» «Армии Бога», членами которой были подростки от 12 до 16 лет, гласил: почитать Иисуса, не сквернословить и биться до последней капли крови за независимость своего народа – «карен». «Мы сбились со счета, сколько бирманских солдат убили вот этими руками» — любили хвалиться члены банды.

Главари группировки – 12-летние Джонни и Лютер Хтуу, заговоренные от пуль и мин, избежали гибели и во время операции в госпитале. И все же тайские власти, путем переговоров с родственниками и близкими близнецов, вынудили братьев сдаться. Таиландский премьер лично прилетел из Бангкока, чтобы встретить пленных на границе с Мьянмой и познакомиться с маленькими, но грозными «врагами номер один» своего государства.

Стюардессы - переговорщицы

20 сентября 1986 в аэропорту Уфа дезертиры внутренних войск МВД Николай Мацнев и Сергей Ягмурджи захватили самолёт Ту-134. Террористы требовали вылета в Пакистан.
Выход из нештатной ситуации, грозящей катастрофой, искали не только бойцы группы «Альфа», но и две хрупкие бортпроводницы – Елена Жуковская и Сусанна Жабинец. Они уговорили преступников отпустить 46 пассажиров под предлогом того, что с меньшей нагрузкой самолет легче взлетит. Именно девушки выяснили, что террористы – наркоманы и попросили у штаба «препараты», спирт, вату и даже…гитару, а когда преступники опьянели, осторожно отняли и спрятали часть оружия.

Бойцам «Альфы» работы осталось немного: когда они открыли дверь кабины пилота, полусонные преступники даже не успели прийти в себя. Последовали несколько выстрелов – и Мацнев был убит, Ягмурджи ранен.
За проявленное мужество бортпроводницы Елена Жуковская и Сусанна Жабинец были награждены орденами Красного Знамени. Стоит сказать, что в момент спецоперации Елена была на четвертом месяце беременности.

По материалам книги Л.Г. Почебут
«Социальная психология толпы» (С-Пб, 2004).

Наибольшую трудность представляют переговоры с террористами. «Переговоры с преступниками» — такого понятия нет в уголовном праве. Представители государственных или правоохранительных органов вступают в переговоры в двух случаях: в случае захвата заложников и в случае похищения людей. Сохранение жизни людей, ставших жертвами террористов, является высшей целью работы этих органов.

Переговоры с террористами принципиально отличаются от переговоров в межгосударственной или деловой сферах. Отличие заключается в том, что у террористов и у представителей государственных органов (переговорщиков) имеются диаметрально противоположные интересы. Каждая сторона старается выиграть, допустив минимальное количество уступок и компромиссов. Напротив, в межгосударственной или деловой сферах переговаривающиеся стороны имеют общие интересы. Стараясь достигнуть своих целей, каждая из сторон принимает во внимание интересы другой. Так на основе сочетания взаимных интересов можно эффективно построить процесс успешных переговоров. В переговорах же с террористами такая стратегия, известная в науке как стратегия «переговоров без поражения», недопустима. Удовлетворяя требования террористов, переговорщики могут нанести вред как заложникам, так и всему обществу в целом. Потому стратегия таких переговоров нацелена на победу, полное подчинение интересов террористов интересам государства и общества. Негативные последствия тотальных уступок при переговорах с террористами мы наблюдали на примере договоренности В. С. Черномырдина с террористами, захватившими больницу в Буденновске в 1996 году. Хотя заложники были освобождены, однако победа террористов отозвалась тревожным набатом в 1999 году при взрыве жилых домов, в 2002 году при захвате театрального комплекса на Дубровке, в 2003 году при подрыве людей на стадионе в Тушине в Москве.

В ситуации захвата заложников террористами действия правоохранительных органов проходят следующие стадии:

  1. Стадия ориентации в ситуации, вступление в контакт с террористами. В процессе переговоров привлекаются к работе психологи, психиатры, культурологи, этнологи, антропологи. Специалисты помогают разобраться в личности преступников, определить стратегию и тактику дальнейшей/работы, оценить приемлемость требований.
  2. Стадия проведения переговоров. С целью эффективного проведения переговоров необходимо неукоснительно придерживаться следующего принципа: «Командиры не ведут переговоры, переговорщики не командуют». Возникла самостоятельная профессия — переговорщики. Как отмечает В. П. Илларионов, в нашей стране, к сожалению, данный принцип нарушается. Руководители государственных или правоохранительных органов часто подключаются к процессу ведения переговоров без должной необходимости. Подобное вмешательство часто приводит к регрессии переговорного процесса, отказу от всего того, чтобы было достигнуто профессиональными переговорщиками.
  3. Стадия освобождения заложников. Освобождение может быть осуществлено двумя путями: в результате переговоров или в результате силовой акции.
  4. Стадия подведения итогов, оценки действий, накопление опыта.

«Ведение переговоров — это тяжелый, напряженный труд, связанный с большими нервными перегрузками. В случаях длительных переговоров необходимо проводить периодическую смену переговорщиков (иметь дублеров), создать им условия для отдыха, питания, оказания медицинской помощи. В помещении штаба переговоров должны находиться только те, кто задействован в этом мероприятии, а также руководители операции по освобождению заложников. К сожалению, практика свидетельствует о другом. В помещении, где работают переговорщики, нередко бывает многолюдно, шумно, что мешает спокойному ведению диалога», — отмечает В. П. Илларионов (Илларионов В.П. Переговоры с преступниками. — 1993, с. 59). В Германии, например, переговоры с преступниками с целью освобождения заложников, предупреждения террористических актов, взрывов, поджогов, массовых отравлений и других тяжелых преступлений стали самостоятельным направлением оперативно-профилактической деятельности правоохранительных органов, в первую очередь полиции. В связи с этим решены вопросы штатного, методического, технического, психолого-педагогического обеспечения.

В. П. Илларионов выделяет следующие этапы ведения переговоров с террористами:

  1. Этап, во время которого обобщается первоначальная информация о ситуации, требующей ведения переговоров, принимаются решения об их ведении, выделяются переговорщики, собираются дополнительные данные о возникшем конфликте, определяется тактика ведения диалога, устанавливаются контакты с преступниками, достигается стабилизация обстановки.
  2. Этап захвата позиций: организуются силы и средства, обеспечивающие общественную безопасность, возможность разрешения конфликта силой, в то же время путем психолого-педагогического воздействия обеспечивается склонение преступников к отказу от преступного замысла.
  3. Этап, в процессе которого организуется обсуждение выдвинутых требований, их приемлемости, поиск компромиссов, нахождение вариантов решения, торг, психологическая борьба.
  4. Этап достижения полного или частичного соглашения, определение путей его реализации, анализ проведенной работы.

На всех этапах переговоров необходимо иметь в виду, что уменьшение числа заложников, в первую очередь детей, женщин, больных и пожилых людей, является основной темой переговоров. Каждый освобожденный заложник — успех, достигнутый переговорщиками (Илларионов, 1993, с. 71).

Трудности в работе переговорщиков возникают из-за специфичности общения с преступниками. Террористы применяют широкий арсенал способов коммуникативного давления: ультимативность требований, завышенные требования, срочность их исполнения, уход от конкретных предложений, ложные акценты в изложении своей позиции, принижение и оскорбление личности партнеров по переговорам, угрозы, отказ от достигнутых соглашений, двойное их толкование. Мастерство переговорщиков состоит в умении обнаружить и устранить коммуникативные уловки террористов, переиграть их в словесном бою. Переговорщики могут использовать следующие способы:

  1. Переговоры для прикрытия: используются для того, чтобы задержать силовые действия вооруженных преступников. Во время таких переговоров проводятся поисковые, разведывательные, оперативные мероприятия.
  2. Имитация переговоров: проводится в том случае, когда приходится иметь дело с душевнобольным человеком. Здесь отсутствует субъект переговоров, реагирующий на логическую составляющую диалога и отдающий отчет в содеянном. Имитация переговоров направлена на снятие агрессивности поведения.
  3. Переговоры в ситуации межэтнических конфликтов проводятся с помощью привлечения противоборствующих сторон. В качестве нейтральной стороны эффективно использовать переговорщика — посредника (медиатора). В задачу посредника входит организация процесса переговоров противоборствующих сторон, но не само проведение переговоров.

Переговоры, основанные на законе и нормах нравственности, отмечает В. Горбунов, — это один из ненасильственных способов борьбы с преступностью во имя гуманной цели — освобождения людей. Исключительно важен правильный подбор переговорщиков. Подбор осуществляется на добровольной основе с учетом индивидуальных особенностей кандидатов, их умения разговаривать и думать в экстремальных ситуациях. Особое значение имеют такие качества личности, как наблюдательность, быстрота реакции, способность сохранять самообладание в любой ситуации, эмоциональная устойчивость. Важно также наличие интеллектуальных и коммуникативных способностей. Практика показывает, подчеркивает В. Горбунов, что именно террористы часто сами выбирают тех, с кем хотят вести переговоры. Нередко возникает необходимость в переводчиках. Однако переводчики, как правило, не только переводят высказывания, но и интерпретируют полученные тексты. Поэтому работа переговорщика с переводчиком представляет особую трудность, так как существует опасность искажения смысла сказанного или написанного террористами.

Люди, привлекаемые к переговорам, — часто это бывают представители общественности, работники средств массовой информации, священнослужители, родные и близкие преступников, депутаты, руководители учреждений, где произошел захват заложников, — должны получать предварительный инструктаж. Важно, чтобы они вели себя осмотрительно и сами не пополнили число заложников (Горбунов В. Во имя спасения людей/ Преступление и наказание. №7, 1999).

В работе переговорщиков с террористами можно сформулировать четыре основных правила:

  1. «Никогда не говори "никогда"». Общаться с террористом необходимо в положительно окрашенных словах, предложениях. Не следует говорить террористу: «Нет», «Я не могу», «Это невозможно, нельзя».
  2. «Разговаривай постоянно. Когда люди разговаривают, оружие не стреляет». Разговаривать с террористами необходимо все время, не используя долгих пауз. Желательно поддерживать контакт с террористами постоянно.
  3. «Не оценивай и не принижай личность». Психологическая оценка личности террористов во время переговоров недопустима. Реакция на требования террористов должна быть максимально корректна. Переговорщик должен стараться использовать такие обороты речи, как «Я верю тебе, я постараюсь помочь, я готов выслушать тебя, я готов говорить с тобой». Следует помнить, что в достижении договоренности заинтересованы, прежде всего, террористы, взявшие заложников.
  4. «Не заставляй слишком долго ждать». Долгое ожидание выполнения своих требований озлобляет террористов. В то же время нельзя применять никаких силовых действий, если захватчики заложников доказали, что они готовы их убивать. Поэтому стратегия и тактика работы переговорщика представляется крайне сложной и ответственной.

***
Актуальность проблемы терроризма в современном мире будет возрастать. В связи с чеченским конфликтом в нашей стране эта проблема особенно важна. По свидетельству известной журналистки Анны Политковской, после событий захвата заложников в Москве в октябре 2002 года в сознании чеченского народа произошла героизация погибших террористов, особенно женщин. «Месяцы после "Норд-Оста" показали, что поступок самоубийц — именно этот тип поведения — перечеркнул вековое, традиционное, укорененное и казавшееся абсолютно незыблемым. Женщина, пришедшая убивать беззащитных, стала властительницей дум мужчин». Активное включение женщин в террористическую деятельность показали события июля 2003 года. Две женщины-шахэдки взорвали себя и постарались подорвать зрителей рок-концерта на стадионе в Тушине.

Проблема терроризма хоть и имела место в мировой истории раньше, однако на современном этапе она начинает приобретать новое глобальное значение. Корни терроризма заложены не только в экономических, но и в исторических и этнокультурных проблемах. Потому для психологов изучение источников терроризма и способов его предотвращения становится особенно важным.

- Смотря какой переговорщик. Есть большая разница между теми, кто ведет переговоры в кризисных ситуациях, и дипломатами и специалистами по переговорам в мирных условиях. У них есть общие личностные качества, но различия не менее важны. В военных условиях переговорщику необходимо обладать способностью взять на себя ответственность, рассудительностью, гибкостью мышления и интуицией. В мирных условиях необходимы решительность, ораторские способности, эрудиция и эмоциональная уравновешенность. И тем и другим нужна скорость мышления, но в мирной ситуации у дипломата всегда есть возможность взять тайм-аут, посоветоваться с другими, ему не нужно брать на себя ответственность: сама технология подготовки переговоров совершенно иная, он ретранслирует взвешенную позицию центра после согласования всех позиций. И переговоры могут идти годами. В кризисной ситуации все развивается настолько динамично (бывает, что в течение получаса), что ты - единственный человек, который несет ответственность за переговоры. И не факт, что, если самых опытных мидовских переговорщиков направят в Чечню, они справятся с этой ситуацией. Там неверное слово - это не минус тебе в протоколе, а жизни людей - и твоя, в первую очередь. Не факт, что твоему противнику не придет в голову использовать и тебя в качестве заложника. И на самом деле переговоры с террористами - это совершенно особый случай, они сильно отличаются от военных переговоров. Но главное свойство переговорщика - гибкость мышления. Ее противоположностью является ригидность, то есть действия по заранее заданному сценарию и отстаивание только своей провозглашенной точки зрения. Чаще всего это приводит к ультиматуму, а это главное препятствие на пути переговоров. После ультиматума переговоры заканчиваются: у него всегда дихотомический выход - либо сторона выполняет условия, либо мы применяем санкции. Гибкое мышление предполагает работу с ситуацией. "Домашние заготовки", сценарии не исключены: лучший экспромт - подготовленный экспромт. Человек с гибким мышлением отойдет от сценария, но сделает переговоры более эффективными, или, как минимум, не сорвет их. Ригидный будет вести жесткую линию и не будет чувствовать другую сторону. К сожалению, подобная тактика невозможна, когда мы имеем дело с терроризмом.

- Но что мы можем ему противопоставить?

Если единственная мысль человека, который идет на переговоры: "Как мне выжить?" – он не сможет управлять ситуацией.

- Вопрос, что может быть эффективным? Америка в 2001 году не смогла противопоставить ничего - с ее мощью, с ее деньгами, развитой агентурной сетью. И при этом они показали меньшую эффективность, чем могли бы мы показать в таком случае: у нас пролет над Москвой невозможен изначально, как только объект появится - он будет уничтожен. Но нам сложнее бороться с терроризмом - у нас нет достаточно средств.

- В чем заключаются особенности переговоров с террористами?

- Что должен делать человек, который ведет переговоры с террористами?

- Скажу, что стал бы делать я. Если кратко и четко. Первое - определяю уровень мотивации. Если первые три уровня мотивации - в итоге при правильном ведении переговоров, мы можем надеяться на их эффективность, то есть мы можем достичь результата - выполнить главную функцию переговоров. Помимо этой функции существуют и другие, специфические: например, затягивание времени и т.д. Каждый раз это будет экспромт - поэтому крайне необходимы гибкость и скорость мышления, но самое главное - я должен понимать, что беру на себя полную ответственность за ход переговоров. И здесь очень важно понимать, какую функцию переговоров ты выполняешь. И совпадает ли она с настоящей функцией этих переговоров. Возможно, ты думаешь, что должен получить результат. Но на самом деле штаб использует тебя "вслепую" - для оттягивания времени или отводит им глаза. Если ты ведешь переговоры, а тут начинается штурм - для тебя это может быть сильнейшей травмой, и, скорее всего, больше с этими людьми ты работать не будешь. Тебя может использовать другая сторона. При Хасавюрте Лебедь думал, что ведет мирные переговоры. Но боевики использовали это время для того, чтобы перегруппировать силы. Если бы они не взяли время на переговоры, их бы добили тогда же. С террористами - то же самое. Возможно, им совершенно не нужна никакая договоренность, но им важна пропаганда - мало что может сравниться по силе воздействия со СМИ, и боевики это используют. Переговоры можно использовать для дезинформации противника. И именно эти специфические функции переговоров очень часто нужно выполнять в первую очередь.

- Может ли лгать переговорщик?

- Не лгать. Дозировать информацию. Если он будет откровенно лгать, там тоже могут быть профессионалы, которые его разоблачат по невербальным признакам. Он должен очень хорошо чувствовать собеседника и понимать, что ему можно говорить. Он должен найти ахиллесову пяту собеседника. Когда говорят "ему нечего терять", это неправда. Практически у любого человека есть ценности и значимая группа людей (референтная), которых мы можем как-то использовать. То есть если дверь не открывается - это не значит, что она не открывается вообще. Просто у меня нет этого ключа.

- Что может сделать государство для борьбы с терроризмом?

- В первую очередь следует разработать и принять государственную "Концепцию переговоров с участием органов военного управления по предупреждению и урегулированию вооруженных конфликтов". Концепция даст возможность согласовать усилия всех структур и ведомств России, участвующих в переговорах в конфликтных ситуациях, в том числе в ходе проведения контртеррористических операций и переговоров с террористами. Кроме того, обязательно необходимо законодательно закрепить право военных руководителей вести переговоры с противостоящей стороной в условиях вооруженного конфликта и наделить их конкретными полномочиями в зависимости от ранга. По отношению же к террористам должен быть принят закон о том, что их ближайшее окружение также должно отвечать за эти преступления. Потому что у нас в большинстве случаев близкие террориста знают или догадываются о его намерениях, а иногда - благословляют на совершение теракта. Мы можем бороться с терроризмом расселением тейпа террориста - вырывать детей из террористической среды и поселять в России. И тогда террорист будет знать, что, когда он пойдет на преступление, его семья распадется.

- Что могут сделать руководители спецслужб в ситуации теракта?

- У нас есть талантливые переговорщики, наши командиры, которые эффективно проводят переговоры в военных конфликтах, но насколько эффективнее они могли бы быть, если бы получили соответствующее образование! Жизнь нас заставляет вводить новую систему подготовки. И мы должны благодарить тех военных, которые ведут переговоры, хотя никто их этому не учил. Потому что это просто становится таким их повседневным героизмом.

- По поводу повседневного героизма, к сожалению, сейчас каждый может оказаться тем, кто должен вести переговоры, и, может быть, переговоры с террористом - и лучше быть к этому готовым.

- Совершенно верно! Но, если в гражданских вузах это направление активно развивается, например, в МГИМО, то силовые структуры, где это должно быть востребовано, как нигде, почему-то пока не начали массовую подготовку специалистов по переговорам. Хотя у самих студентов это вызывает огромный интерес - я могу судить об этом по Военной академии Генерального штаба, где я преподаю, например.

Более тридцати лет, с 1972 года, в полицейском управлении Нью-Йорка (NYPD) готовят специалистов для ведения переговоров об освобождении заложников. Это первый в США специальный тренинг такого рода. А в 1973 году, уже после трагических событий на Олимпиаде в Мюнхене, в ФБР была создана собственная программа подготовки переговорщиков для чрезвычайных ситуаций. Сегодня такие программы существуют в большинстве правоохранительных структур всего мира: необходимость договариваться с вооруженными преступниками, террористами и психически ненормальными людьми возникает, к сожалению, почти каждый день.

Умение вести переговоры Доминик Мисино называет «прикладным здравым смыслом». Детектив и переговорщик Мисино проработал в полицейском управлении Нью-Йорка 22 года. Самое знаменитое дело, принесшее ему международную известность, — переговоры с угонщиком самолета авиакомпании Lufthansa (1993 год) в аэропорту Кеннеди. Мисино сумел тогда убедить преступника сложить оружие и сдаться. Он принимал непосредственное участие в урегулировании более 200 инцидентов со взятием заложников. На его счету сотни спасенных жизней — и ни одной потерянной.

Уйдя в 1995 году в отставку, Мисино стал обучать искусству ведения переговоров сотрудников правоохранительных органов, военных, руководителей компаний (см. его веб-сайт hostagenegotiation.com).

Какие специальные навыки нужны для ведения переговоров в критической ситуации?

Не думаю, что для этого нужны специальные навыки. Переговорщиком может стать любой — мужчина, женщина, гражданский, военный. Главное — у этого человека должен быть здравый смысл. Сам я во время переговоров постоянно ищу наиболее простой способ решения проблемы. Например, разговаривая с вооруженным преступником, обязательно стараюсь быть вежливым. Звучит банально, знаю, но это действительно очень важно.

Люди, с которыми мне приходится иметь дело, вообще очень опасны, а тут у них еще и нервы на пределе. У вооруженного бандита, забаррикадировавшегося в банке, есть только два варианта — бежать или сражаться. Мне нужно понять, что творится у него в голове. Но первым делом я должен продемонстрировать ему свое уважение, показать, что веду честную игру, что мне можно доверять. Поэтому еще до того, как он начнет выдвигать какие-либо требования, я сам спрашиваю его, чего он хочет. Это не значит, что я тотчас предоставлю ему машину или отпущу на все четыре стороны. Но мне очень важно понять, что ему нужно. Когда ты что-то даешь человеку — пусть самую малость, — он чувствует себя обязанным дать тебе что-то в ответ. Это и есть здравый смысл.

Трудно быть вежливым с убийцей или насильником?

Трудно — не то слово. Как можно уважать подонка, осужденного за растление малолетних? Мы постоянно сталкиваемся с людьми, поставившими себя вне общества, совершившими ужасные преступления. Конечно, нелегко вести переговоры с тем, кто тебе отвратителен, но профессионал должен отделять чувства от работы.

В критической ситуации у тебя всегда времени в обрез и одно-единственное преимущество: ты отчетливо видишь цель — сохранить жизнь людей. Когда в 93-м парень из Эфиопии захватил самолет Lufthansa, условия были самые жесткие: на борту 104 пассажира, угонщик держит пилота под дулом пистолета и в моем распоряжении меньше 45 минут, чтобы установить с захватчиком контакт и посадить самолет.

Некоторые считают, что вести переговоры с террористами нельзя. По-моему, это экстремизм. Мы готовы вести переговоры до последнего и делать все от нас зависящее, чтобы избежать силового решения. Конечно, если понадобится, мы прибегаем к силе, но в самом крайнем случае.

Не могли бы вы привести еще какой-нибудь пример, когда вас выручал здравый смысл?

Еще один очень простой прием — как можно раньше спросить у преступника, хочет ли он услышать от тебя правду. Я совершенно случайно открыл его, когда только начинал вести переговоры. Ребята из моей группы тогда выяснили, что человек, с которым я веду переговоры, — член уличной банды. И я сказал ему: «Ты вырос на улице, я тоже. Ты как хочешь: чтобы я тебе врал или говорил правду?» Он ответил, что хочет правду. А что еще он мог сказать? Задавая этот вопрос, ты сразу же заключаешь с преступником некое соглашение. И это очень важно, потому что, в сущности, успешные переговоры — всего лишь последовательность мелких договоренностей. При малейшей возможности нужно соглашаться с противником и давать ему как можно больше поводов соглашаться с вами. Видя твою готовность идти на компромисс, собеседник начинает доверять тебе. Тогда я говорю: «Ладно, но ведь правда может тебе не понравиться — что тогда? Обещай, что и в этом случае не причинишь никому вреда». И чаще всего те, с кем я вел переговоры, давали обещание сохранить жизнь заложникам. Да, эти люди поставили себя вне общества, но у них есть свой кодекс чести. На самом деле почти в 90% случаев преступники свое слово сдержали.

Какими личными качествами должен обладать переговорщик?

Главное, он должен уметь слушать. Как и большинство людей на свете, переговорщики предпочитают говорить, а не слушать. Между тем основная их задача — дать выговориться другому. Это очень важно: среди наших «подопечных» очень часто встречаются люди, на которых никто никогда не обращал внимания, и они отчаянно хотят быть услышанными. Вот почему я всякий раз стараюсь стать «активным» слушателем. Например, я прошу собеседника рассказать, что произошло, а затем весь превращаюсь в слух. И узнаю, что с этим парнем всегда плохо обходились, все его подставляли и никто о нем не заботился. Так это или не совсем так, но я должен показать, что верю каждому его слову.

А еще очень важно разобраться в себе самом. Потому что собеседник все равно тебя раскусит. Такие люди потрясающе чувствуют отношение к ним, поэтому переговорщик должен знать свои слабые места.

Лично мне очень трудно иметь дело с подонками, причинившими вред детям. Но я отдаю себе отчет в своих чувствах и именно поэтому могу вести такие переговоры. Я всеми силами стараюсь держать себя в руках. Наши переговоры — всегда экспромт, и длятся они иногда по десять часов. При таком напряжении никто не сможет долго притворяться. Чтобы одержать победу в переговорах, нужно прежде всего познать самого себя.

Умение активно слушать сродни тому, что психоаналитики называют эмпатическим слушанием. Можно об этом немного подробнее?

Переговоры в любой чрезвычайной ситуации — это тяжелейшее психологическое испытание для обеих сторон. Активный слушатель должен настроиться на волну собеседника, прочувствовать его эмоции и помочь ему разобраться в них. Существует очень эффективный прием — метод зеркального отражения: переговорщик устанавливает контакт с собеседником, повторяя его слова. Например, я говорю: «Значит, у тебя есть пистолет». Преступник: «Ага, у меня есть пистолет». — «Пистолет?» — повторяю я. «Ага, — говорит он. — Калибр девять миллиметров». — «Девять миллиметров?» — «Да, девять миллиметров, с двумя магазинами, всего восемнадцать патронов».

Разумеется, из такого разговора я извлекаю очень ценную информацию. И попутно решаю еще одну задачу — даю бандиту понять, что пистолет нас уже не разделяет, а объединяет: ведь мы вдвоем знаем о нем. Этот прием позволяет перейти к разговору по существу.

Есть и другой прием активного слушания — стараться понять, что стоит за словами. А это совсем не просто. Был у нас такой случай: пожилая женщина заперлась в доме, она кричала и ругалась, не слушая никаких уговоров и размахивая здоровенным кухонным ножом. Но мой коллега, который участвовал в операции, почувствовал, что скрывается за потоком брани. «Марта, — сказал он, — я чувствую твою боль, я слышу ее в твоем голосе». И она сразу же замолчала. До этого ее страдания никого не интересовали. Когда мой коллега сказал, что понимает ее боль, она бросила нож. И он начал разговаривать с ней, как с обычной бабушкой, какой она, собственно, и была.

Как ни банально это звучит, но, просто слушая, мы уже проявляем сочувствие. А в разговоре можно усилить сочувствие, используя местоимение «мы»: «Вот в какой мы оказались ситуации», «Мы сделаем это», «У нас получится». Это простое, но мощное средство: оно помогает вывести преступника из состояния одиночества и уменьшить его подозрительность.

Похоже, вы пытаетесь поставить себя на место того человека?

В какой-то степени. Но говорить угонщику или насильнику, что понимаешь его, нужно очень осторожно. Он может не поверить и прийти в ярость. Один из наших ребят как-то пытался посочувствовать бандиту, и тот взорвался. «Когда ты в последний раз грабил банк и брал пять заложников?!» — заорал он. В общем, прием не такой уж полезный, как кажется на первый взгляд.

А если честно, я совершенно не представляю себя на месте того человека: один в здании, под прицелом сотни спецназовцев, контролирующих каждое твое движение… Наверняка никогда в жизни не чувствовал себя таким одиноким, несчастным и не был так озлоблен, как тот парень.

Наверное, бывают не только хорошие переговорщики?

Бывают очень обидчивые люди, они и есть самые плохие переговорщики. Такой человек не понимает, что весь этот шквал эмоций направлен не против него лично, ведь преступник с ним даже не знаком.

Я-то привык, что на меня кричат. Нужно дать человеку выпустить пар — это будет только на пользу делу. Выплескивая раздражение, он, во-первых, немного успокаивается, а во-вторых, ты понимаешь, что именно вывело его из себя. Например, один бандит орал и ругался, как оказалось, потому, что переговоры с ним вел итальянец. И мы немедленно сменили переговорщика.

Но вообще, если переговорщик — человек обидчивый, он либо становится слишком уступчивым, либо, наоборот, занимает оборону. И обе эти позиции очень невыгодны.

Преступнику нужно выпустить пар. А вам?

Конечно, на этой работе испытываешь слишком много отрицательных эмоций. Это бешенство, беспомощность и почти всегда страх. Однажды я участвовал в переговорах, длившихся двенадцать часов подряд, правда я не все время был главным переговорщиком.

Самым ужасным было то, что парень упрямо отказывался говорить — молчал, и все. Когда я слушаю запись тех переговоров, то вновь и вновь ощущаю полное бессилие. Если бы я мог тогда добраться до этого парня, я бы, наверное, задушил его.

На переговорах всегда испытываешь сильные эмоции — и это нормально. Нужно просто держать себя в руках. Впрочем, из этого правила могут быть исключения. Однажды, уговаривая грабителя, угрожавшего убить 84-летнюю старушку, я не сдержался. «Если хоть один волос упадет с ее головы, — сказал я, — я лично буду опознавать твой труп в морге». Обычно я себе такого не позволяю, но в той ситуации что-то подсказало мне: если я вот так буду слушать, как парень угрожает заложнице, он ее действительно убьет. И подействовало: он пошел на контакт. Единственный раз в жизни я угрожал преступнику. Но думаю, что опытные переговорщики могут довериться своей интуиции и пойти на риск.

Значит, чувства необходимо сдерживать. Но как?

Очень важно, чтобы за тобой стояла команда. Раньше переговорщики работали в одиночку, и напряжение было невыносимым. Самые долгие мои переговоры длились девять часов. Ощущения — как при марафонском забеге. В таком испытании без поддержки команды не обойтись.

Сейчас группы состоят, как правило, из пяти человек. Есть главный переговорщик, который, собственно, и ведет переговоры. Еще есть командир, который принимает все решения, и консультант-психолог. Это основные действующие лица. Есть также «крот», или «челнок», который раскапывает всю необходимую для переговоров информацию, и «писарь» — он протоколирует ход переговоров. В этой горячке часто забываешь простейшие, казалось бы, вещи: как зовут твоего собеседника, например. Вот почему «писарь» пишет имя преступника большими буквами на листе бумаге и вешает лист на видном месте в помещении, откуда ведутся переговоры.

Команды созданы для того, чтобы отделить сами переговоры от процесса принятия решений. Это не только облегчает работу главного переговорщика, но и расширяет его возможности. Предположим, ты говоришь преступнику, что принимаешь решения лично. И тогда он, угрожая убить заложника, требует через полчаса предоставить ему машину. Если же сказать: «Решения принимает мой шеф, я должен с ним посоветоваться», ты выиграешь время.

В сущности, именно так поступают дипломаты. Они готовят проект документа, а потом представляют его на утверждение руководителям государства. Правда, в кризисной ситуации у тебя нет времени на долгие раздумья. Да и на короткие тоже. Как гонщику на развилке — нужно за доли секунды решить, куда ехать.

Насколько я понимаю, вы почти никогда не вступаете в непосредственный контакт с преступником. Почему?

Да, очные переговоры теперь не ведут. А раньше в полицейском управлении Нью-Йорка считали, что они создают более доверительную атмосферу. Но жизнь показала, что в такой ситуации полицейские подвергаются огромной опасности. И пришлось отказаться — кроме случаев, когда иначе нельзя.

Обычно мы работаем по телефону, это эффективное средство общения. Мы ведь жить не можем без телефона: ведем машину, не отрывая трубки от уха, ругаемся по телефону, даже с врачом умудряемся консультироваться. По моему опыту, при телефонных переговорах преступник ведет себя спокойнее: вдали от полицейских он чувствует себя в большей безопасности.

Но мы избегаем очных переговоров и по другой причине: нам совершенно ни к чему, чтобы преступник видел нашу закулисную работу. Если он хотя бы заподозрит, что его слова записывают, он обязательно насторожится и может прервать контакт.

Какие ситуации самые опасные?

В которых человек готов расстаться с жизнью. Здесь все совершенно непредсказуемо. Когда человек угрожает покончить с собой, он не боится ничего — ни страданий, ни наказания. Поэтому террористы-смертники — самые опасные люди из всех, с кем мы имеем дело. Однажды я вел переговоры с бывшей сотрудницей полиции, решившей покончить с собой. Она намеревалась спрыгнуть с моста Уайт-стоун в Бронксе, и собравшиеся зеваки говорили, что женщина просто хочет прославиться. Но я чувствовал, что у нее серьезные проблемы и серьезные намерения. Наконец нам удалось уговорить ее спуститься парапета. Когда приехал давно лечивший ее врач, он сказал, что мы все сделали правильно. Его пациентка действительно была очень опасна: она могла не только погибнуть сама, но и погубить любого, кто попытался бы ее остановить.

Кстати сказать, мы никогда не разрешаем священнику говорить с преступником: мы не раз убеждались, что, если человек просит позвать священника, значит, он и правда хочет расстаться с жизнью.

Какой самый главный урок вы получили на этой работе?

Не знаю, главный ли это урок, но он действительно очень важный: если хочешь победить, ты должен помочь противнику сохранить лицо. Посмотрите, с кем нам приходится общаться — с необразованными людьми, преступниками. Но все они обладали уникальным умением — выживать в таких условиях, в каких многие из нас давно бы сломались, — и обостренным чувством собственного достоинства. Если дать этим ребятам возможность достойно встретить поражение, они выполнят твои требования.

Я понял это в самом начале своей карьеры, когда мне пришлось вести переговоры в испанском Гарлеме. Представьте себе: душная летняя ночь, вооруженный парень захватил заложников в многоквартирном доме, на улице полно людей. И он говорит мне, что хотел бы сдаться, но не может себе этого позволить, потому что будет выглядеть слабаком в глазах собравшихся людей.

Парень не был убийцей, за ним числились только мелкие правонарушения, поэтому я пообещал: если он даст надеть на себя наручники, я инсценирую силовой захват. Он сложил оружие и вел себя спокойно, пока не оказался на улице. Тут он начал кричать и ругаться как сумасшедший. А толпа скандировала: «Хосе! Хосе!» - и все ему сочувствовали. Мы впихнули его на заднее сиденье, и машина рванула с места. Когда мы проехали два квартала, Хосе выпрямился, широко улыбнулся мне и сказал: «Спасибо тебе! Все прошло отлично». Я дал ему возможность достойно выйти из почти безвыходной ситуации. Эту историю я запомнил навсегда.

Проблема психологического обеспечения деятельности сотрудников ОВД в экстремальных условиях занимает в последнее время все более значительное место среди других задач по обеспечению профессиональной деятельности подразделений органов внутренних дел. Особое место здесь занимают задачи, связанные с ситуациями захвата заложников, похищения людей, похищения культурных и исторических ценностей, активного противодействия преступников принимаемым мерам по их задержанию.

В практику деятельности правоохранительных органов в «ситуации заложника» прочно вошли переговоры с преступниками, основной целью которых является сохранение жизни и здоровья граждан.

События последних лет с огромной убедительностью показали, что успешность решения задач, стоящих перед правоохранительными органами в «ситуации заложника», во многом зависит от эффективности переговорного процесса. В свою очередь, эффективность переговорного процесса зависит от умения лиц, ведущих переговоры, проанализировать мотивы и особенности характера преступников, установить психологический контакт с ними, грамотно подобрать и использовать психологические приемы воздействия на преступников с целью скорейшего разрешения ситуации.

Перед необходимостью ведения переговоров с преступниками может оказаться практически любой сотрудник органов внутренних дел. При этом для эффективного разрешения ситуации ему потребуется не только выдержка и элементарные навыки общения, но и специальные знания и умения «переговорщика».

С целью выработки наиболее эффективного плана действий по освобождению заложников, грамотного построения переговорного процесса необходимо произвести определение типа преступника, захватившего заложников, его мотива, специфики ситуации, а также наиболее эффективных в данном конкретном случае «стратегических» и тактических приемов ведения переговоров. В частности, необходимыми умениями лиц, ведущих переговоры с преступниками, являются - умение вести «торг», затягивать время, выполнять требования поэтапно, создавать у преступника ощущение положительной динамики происходящих событий. При этом переговоры должны вестись по логике протекания процесса общения вообще: первый этап - вхождение в контакт, накопление согласия; второй этап - изложение сути требований, предложений; третий этап - подведение итогов.

Отбор и подготовка лиц, ведущих переговоры с преступниками, захватившими заложников

Переговоры с преступниками - тяжелый и напряженный труд. Они могут продолжаться многие часы и приводят к большим нервным перегрузкам.

Ведение переговоров об освобождении заложников требует от их участников высокого уровня эмоциональной зрелости и устойчивости, умения сохранять присутствие духа, легко устанавливать контакт с любым собеседником, хорошо слушать, использовать логические доводы, брать на себя ответственность. Обычно для переговоров назначаются люди, обладающие искусством коммуникабельности и неравнодушные к судьбе заложников. Отбор переговорщика осуществляется по следующим характеристикам: по возрасту; по одежде; по внешним данным; по речевым навыкам и навыкам психологического контакта; по профессиональному опыту общения с различными категориями граждан. Особое внимание уделяется психологическому состоянию будущего переговорщика, особенно при переговорах «лицом к лицу». Психологическая устойчивость личности зависит как от внутренних факторов (сила, продолжительность, устойчивость различного рода переживаний), так и от внешних стрессогенных, особенно негативных (развод, тяжелая болезнь и т.п.).

Кандидаты в переговорщики должны пройти проверку психологического состояния для определения их пригодности на эту роль. В проверку необходимо включить, по крайней мере, некоторые нестандартные тесты и собеседование с врачом-психиатром, который обрабатывает результаты тестирования и дает им оценку. Независимо от результатов тестов кандидаты должны обладать следующими качествами: сообразительностью, интересом к людям, реакцией, самообладанием. Кроме того, надо учитывать результаты их действий в прошлых стрессовых ситуациях, итоги бесед с их предыдущим и настоящим начальниками, а также результаты личных бесед с кандидатами.

Практическое использование переговорщиков может быть эффективным лишь при их соответствующей подготовке и понимании своей роли. На первый взгляд может казаться, что переговоры по вопросу освобождения заложников -это искусство, а не наука и что переговорщики работают скорее интуитивно. Однако при таком подходе эффективность переговоров с террористами минимальна. Переговоры требуют от лиц, их проводящих, не только психологической грамотности, но и творческого подхода, искусного сочетания логического и интуитивного начал в переговорной деятельности.

Подготовку лиц, участвующих в переговорах с преступниками, захватившими заложников, необходимо проводить дифференцированно, комплексно и последовательно.

Дифференцированность подготовки переговорщиков должна учитывать категории лиц, участвующих в переговорах с преступниками, захватившими заложников. В частности, необходимо предусмотреть специальные программы подготовки, как минимум, для четырех категорий переговорщиков:

1. Программа подготовки специалистов-консультантов. В роли специалистов-консультантов могут выступать психологи правоохранительных органов, преподаватели вузов МВД, а также психологи, социологи, педагоги гражданских организаций. Для данной категории переговорщиков должна быть предусмотрены как базовая, так и углубленная программы обучения переговорной деятельности с последующим и постоянным повышением квалификации.

2. Программа подготовки сотрудников дежурных частей и служб. Сотрудники дежурных частей и служб принимают сообщения обо всех происшествиях и часто оказываются первыми официальными лицами, с которыми преступники, захватившие заложников, начинают вести переговоры. От того, как начнутся переговоры с террористами, во многом зависит не только динамика развития переговорного процесса, но и жизнь заложников. Поэтому для сотрудников дежурных частей и служб необходимо разрабатывать и реализовывать специальные программы подготовки к переговорной деятельности, упор в которых бы делался на выработку умений оценивать реальность угроз преступников, их психоэмоциональное состояние, устанавливать психологический контакт, втягивать преступников в переговоры, выявлять сведения о личности преступников, затягивать время и т.д.

3. Программа подготовки руководящего состава. Очень часто преступники, захватившие заложников, требуют, чтобы в переговорах участвовали руководители - начальники (заместители) ГОВД, ГУВД, МВД, ГУИН, представители прокуратуры, администрации и т.д. В случае неадекватных действий руководителя-участника переговоров, отсутствия у него переговорной компетентности, приводящей к срыву переговоров, преступник, лишившись надежды на выполнение своих требований, начинает убивать заложников. В связи с этим, необходимо предусмотреть программу по повышению переговорной компетентности руководителей различных ровней и ведомств.

4. Программа подготовки «рядовых» сотрудников. Любой сотрудник органов правопорядка может на практике столкнуться с ситуацией захвата заложников преступниками. При этом он должен уметь быстро среагировать на происходящее, определить возможные варианты своего поведения, начать переговоры с преступниками. Поэтому каждый сотрудник должен обладать необходимым минимумом знаний, навыков и умений, обеспечивающих эффективное ведение переговоров с преступниками, захватившими заложников. В связи с этим необходима реализация базовой программы подготовки сотрудников правоохранительных органов к переговорной деятельности.

Читайте также: