Когда был марш пенсионеров в россии
Галина Алексеевна 56-летняя пенсионерка и активная женщина. 12 октября вместе с остальными пенсионерами она вышла на марш и была задержана. Корреспондент Newgrodno.by пообщалась с женщиной и узнала подробности того мероприятия и не только.
«Идите домой нянчить внуков»
— О марше пенсионеров я узнала от знакомых и 12 октября пошла в парк Жилибера. Я ведь с недавнего времени тоже пенсионерка (улыбается Галина Алексеевна). Но это отдельная история…
Пришла к фонтану заранее, почти самая первая. Неподалеку уже стоял бордовый автобус и одна милицейская машина. Потихоньку начали подтягиваться еще пенсионеры, я встретила знакомых. Когда нас собралось человек 20, к нам подошли милиционеры: один начал предупреждать: «Здесь намечается акция, если вы будете участвовать, то будете задержаны…», второй молча снимал на камеру.
Когда собралось побольше людей, мы все вместе выдвинулись в сторону ГрГУ. Пока шли, со всех сторон в нашу колонну подтягивались люди, я оказалась в середине. На тот момент казалось, что нас очень много, не меньше 500 человек. Одна женщина зонт достала, вторая – Конституцию. Тогда мы начали выкрикивать: «Наши дети лучше всех», «Бабушки против насилия»…
Возле ГрГУ мы свернули направо и пошли в сторону фонтана, обогнули его и направились в сторону Кукольного театра. Кто-то предложил пойти в сторону облисполкома и мы направились туда.
Все это время нас сопровождали милиционеры. Больше ничего не говорили нам, просто снимали на камеру. Когда мы пришли к облисполкому, там нас уже ждал ОМОН и милиция, которые перегородили дорогу. Женщины начали общаться с милиционерами, просили, чтобы пропустили нас и спрашивали почему мы не можем гулять. Тогда один из них ответил: «Идите домой нянчить внуков»…
И тут я заметила, что двоих женщин тянут в автозак. Мы тогда начали уговаривать милиционеров, чтобы пенсионеров отпустили.
Когда поняли, что это бесполезно, развернулись и пошли вверх по улице Социалистической в сторону улицы Кирова. Дошли до первого перекрестка и решили, что закончим марш и разойдемся по домам. На том и порешили.
«Проходите, садитесь»
Мне нужно было на остановку в парке Жилибера и нескольким женщинам тоже. Вот мы и пошли небольшой группой в ту сторону. С нами вместе направились в ту сторону милиционеры. При чем один из них по дороге доброжелательно общался с нами на разные темы, но периодически разговаривал по телефону с кем-то. В это время второй шел молча с камерой. В такой «дружественной» обстановке мы дошли до вечного огня, где к нам подъехал бордовый автобус с ОМОНом. Тут нас и начали задерживать.
Силы не применяли, видимо все-таки какое-то уважение к возрасту есть. Просто за руку взяли и повели в автобус: «Проходите, садитесь». Я еще пошутила тогда: «Единственную сделали для пенсионеров привилегию, что не в автозак посадили, а в автобус с мягкими сидениями». Задержали тогда 5 женщин, одной стало плохо в автобусе. Мы просили ей скорую вызвать, но нам отказали, ответили, что нечего ходить было и нужно было дома сидеть. Добавили, что вызовут скорую помощь в РОВД.
Приехали в Ленинский РОВД и нас начали досматривать. Девушка в форме ОМОНа отвела меня на второй этаж. Проверили все мои вещи, даже копейки пересчитали и забрали мой телефон. Попросили снять цепочку, заколки и шнурок из кофты. Затем мы спустились вниз, где были остальные женщины и к нам пришел начальник РОВД. Именно он составлял на меня протокол и в это время у нас завязалась беседа про легитимность власти и т.д. Рядом с нами стоял молодой офицер, слушал весь наш разговор внимательной и в какой-то момент сказал:
«Женщина, сколько Вам лет?! Вы так наивно рассуждаете. Ничего не изменится».
«Вы так считаете?! А считаю, что изменится и очень скоро!», — ответила ему я.
Начальник РОВД составил на меня протокол и отдал все личные вещи, кроме телефона. У всех остальных тоже телефоны забрали, разрешили сим-карты оставить себе.
Меня отпустили домой самую последнюю. Кстати, скорую тогда вызвали этой женщине и еще одной.
Вы сказали, что стали пенсионеркой недавно. Это как-то связано с Вашей позицией?
— На марше пенсионеров было мое второе задержание. Первый раз меня задержали на улице Виленской в Гродно, на марше, который проходил 20 сентября. Тогда меня тоже просто взяли за руку и предложили пройти в автозак. Я не сопротивлялась, понимала, что все равно заведут. В автозаке тогда еще беременная девушка со мной сидела, ее потом отпустили, а меня отвезли в РОВД. Составили протокол, забрали телефон и отпустили домой. Решения пока что еще не было, не знаю какой размер штрафа будет. В любом случаи все это незаконно. И все штрафы я буду обжаловать.
На следующий день после задержания пришли документы на мою работу. Начальник вызвал меня и сказал, если я пообещаю, что больше не буду ходить на марши, то меня не уволят… Я ответила, что продолжу выходить на улицу и ходить на марши. В итоге меня уволили по соглашению сторон. Вот так я стала пенсионеркой, хотя до пенсии мне оставался еще год.
«Мама, ты уже звезда»
— Вообще я была на всех, абсолютно на всех мирных митингах и маршах. Все началось со встречи с Тихановским, когда он к нам в город приезжал. Очень интересный, интеллигентный и образованный человек. Видно было, что он переживает за каждого и хочет исправить положение в стране. К нему люди тогда подходили со своими проблемами, рассказывали свои жизненные истории…
Видела, как задерживали Сергея. Я в тот день еще интервью дала журналисту о том, что произошло тогда и о задержании Тихановского. Верила, что мои слова как-то помогут Сергею и его отпустят…
А сейчас вот с Вами общаюсь. Дети мои шутят надо мной: «Мама, ты уже звезда».
Вот после того, как начались задержания и аресты, во мне проснулось сильнейшее чувство ответственности. Я поняла, что не смогу сидеть дома и я должна внести свой вклад в нашу страну.
Именно поэтому я была независимым наблюдателем на избирательном участке в польской школе, сама голосовала. А уже после выборов я начала принимать участие во всех мирных митингах и маршах. Именно на них я поняла, что не одна. Нашла близких по духу людей.
Если честно, то очень обидно за страну нашу. У нас земля своя есть, а нацию нашу сохранить не пытаются. Ни язык, ни культуру. Многие уезжает за границу на заработки, семьи разрушаются. И те, кто хотят сохранить нашу страну и сделать ее лучше, их сейчас посадили в тюрьму.
Поначалу марши пенсионеров проходили спокойно, если не считать сопровождения в виде характерных бусиков и машин ГАИ. Однако с недавних пор тактика круто изменилась. Сперва на традиционном пути шествия стали проводить ремонтные работы. «Ничего страшного! Переживем», — решили протестующие, протискиваясь по узенькой полоске тротуара. Потом силовики перешли к более активным действиям, блокируя дорогу возле цирка и устраивая своеобразные кордоны вокруг сквера у Оперного театра. Но и это не стало препятствием — в прошлый понедельник пенсионеры вновь собрались. Тогда их решили проводить по импровизированному коридору из силовиков в черной и зеленой болотистой форме. В завершение небольшую группу протестующих окружили, после чего, как сообщали очевидцы, произошли задержания. Героиня сегодняшней публикации участвовала во всех маршах пенсионеров, кроме первого, и представляет ретроспективу этого протеста.
«Возмущала вертикаль хамства, но и это можно было стерпеть»
Минчанка Ольга Михайловна выглядит как современный пенсионер: одета скромно, но со вкусом; бодро и с удовольствием перемещается по городу; актуальную информацию получает в основном через смартфон, пользуясь Telegram и YouTube.
До выборов пенсионерка, как, наверное, и многие белорусы, жила в параллельном государству мире. Да, в конце стажа пришлось круто изменить карьеру, переформатироваться. Но такое уж было время…
— Когда-то я работала с вычислительной техникой, помню огромные ЭВМ во всю стену, — рассказывает наша героиня. — Несмотря на принадлежность к сфере высоких на тот момент технологий, вдруг почувствовала бесперспективность, что впустую трачу время. Я поняла, что получаю деньги за отсиживание «рабочих» часов. Как быть? На дворе конец девяностых, у меня на руках дети, на носу 50-летний юбилей. Но ничего, пошла на учебу, освоила новую специальность и устроилась в частную фирму. Затем вышла на пенсию.
Пенсионерка признается, что после завершения трудового стажа социальную активность не потеряла, поддерживает связь с приятельницами и время от времени любит выпить капучино с эклером в какой-нибудь модной кофейне. Политических тем сторонилась, ведь для многих в нашем обществе до определенного времени это было табу.
— Конечно, подспудно многое возмущало, и в первую очередь — вертикаль хамства, — рассуждает минчанка. — В СССР мы жили плохо. Как относились к простым людям, мы все прекрасно понимали. Но откровенного хамства не было. Да бог с ним, до недавнего времени и с хамством можно было мириться. Не это главное. Триггером стало другое.
Накануне выборов у Ольги Михайловны случился сердечный приступ. Вызвали скорую. В больницу пенсионерка ехать отказалась:
— Я боялась, что там заставят проголосовать досрочно. Раньше я на выборы вообще не ходила: не хотелось быть статистом. В этот раз мне важно было сделать все правильно. Наглоталась таблеток и пошла на участок. А там столько людей, и через прозрачные стенки урн для голосования видны одни «гармошки»…
Действовавший негласно социальный договор, по мнению нашей собеседницы, был нарушен после выборов. Тогда она поняла, что «перевернуть страницу» не получится:
— Я не приемлю насилие. Когда интернет вернули, то пошел вал новостей. Это был поток ужасающей информации, а лично для меня точкой невозврата стала гибель Александра Тарайковского.
Как вспоминает Ольга Михайловна, тем вечером (вероятно, речь идет о 12 августа) она не смогла остаться дома. Украдкой от родных (те опасались отпускать ее не только из-за проблем с сердцем) выскользнула за дверь и направилась к гипермаркету, возле которого вечером собрались люди:
— Никогда столько народу я больше там не видела. Это был невероятный душевный подъем. Мы вышли из кухонек, увидели друг друга и осознали, сколько нас! Вернувшись домой, я вдруг поняла, что мне стало лучше. Потом я стала ходить на марши, и это подействовало лучше всех сердечных капель.
Понимаете, это тот самый момент, когда невозможно было усидеть, остаться в стороне, ничего не делать…
«Одна девушка настолько растрогалась, что плакала навзрыд»
Близкие пенсионерки против ее участия в протестах: возраст, проблемы с сердцем, а тут еще и задержания. Боязно… Но импульс женщины с больным сердцем (а может, оно потому и больное, что усидеть нельзя?) оказался сильнее.
— Сначала я пыталась ходить на женские марши, — вспоминает Ольга Михайловна. — Честно говоря, с темпом не справлялась: годы, знаете ли. А когда прошло первое шествие пенсионеров, я очень расстроилась, что на него не попала. С тех пор не пропустила ни одного и могу определенно сказать: это мой формат, мои люди, мой темп. Вот только не надо считать нас ущербными. Просто физическая форма уже не та, а по запалу мы еще сто очков форы дадим.
Есть ощущение, что после выхода на пенсию жизнь белоруса как бы заканчивается. Спасибо за трудовой стаж, вот вам ежемесячные отчисления. Регулярные встречи происходят разве что в поликлинике. А запрос на общение оставался, напротив, обострялся в условиях отсутствия рабочей коммуникации. Марш пенсионеров в каком-то смысле стал ответом.
Рассказ нашей собеседницы о случайном знакомстве с единомышленницей выглядит очень символичным:
— Когда я ехала в автобусе на один из маршей, случайно заметила женщину с белым браслетиком и смекнула, куда она направляется. Разговорились. С тех пор с новой приятельницей отправляемся на марши вместе.
По ощущениям участницы шествий, марш пенсионеров являет собой энергию движения, там происходит объединение импульсов тех самых «неабыякавых» людей.
Однажды увидела девушку, которая настолько растрогалась, что плакала навзрыд. Я подошла, стала успокаивать, говорю: «Все будет хорошо!»
Только нам кажется, что так устанавливается связь между поколениями? Когда люди выходят, видят друг друга настоящими и понимают без слов.
Дойти до площади Якуба Коласа стало миссией
Реакция окружающих, по впечатлению Ольги Михайловны, остается одним из наиболее ценных открытий. Это не только клаксоны проезжающих мимо автомобилей, за что так принципиально наказывают наворачивающие круги экипажи ГАИ. Речь об эмпатии, словах, действиях.
— Нас же все время пытаются накормить! — восклицает пенсионерка. — То появляются коробки с печеньем и конфетами, то чай раздают. Возле одной из кофеен выставили столик и бутылки с водой. Это делают простые люди, которые хотят помочь, облегчить наш путь, поучаствовать.
Дойти до конечной точки — площади Якуба Коласа — стало своеобразным квестом для пенсионеров. Говорят, достигнув памятника классику, они облегченно выдыхают: «Дело сделано, понедельничная миссия выполнена!»
— Я ж с марша только один раз на общественном транспорте домой добиралась, — говорит участница шествий пенсионеров. — В остальное время всегда кто-то подвозил. Автомобилисты буквально упрашивают. В этом тоже чувствуется единение общества и большой ресурс. По дороге общаемся, обсуждаем. Последний раз водителем оказался человек, хорошо знавший Романа Бондаренко. Для многих из нас смерть парня стала едва ли не личной трагедией…
«Я посоветовала мужу спросить, почему нижнее белье его жены так интересует соседа»
Интеллигентная женщина говорит об оппонентах в мягких и слегка ироничных выражениях. Подтверждает, что с приверженцами противоположной точки зрения сталкивалась неоднократно. Хотя обычно диалоги получались короткими.
— У меня на балконе сушится белье определенной расцветки, — на лице нашей собеседницы маска, но уголки глаз улыбаются. — Как-то к мужу подошел сосед и спрашивает: мол, чего вы дурака валяете? Супруг опешил и ничего не сказал. А я ему предложила в следующий раз поинтересоваться, почему посторонний мужчина интересуется нижним бельем его жены.
Одна из самых ярких дискуссий случилась, когда сошлись два марша: пенсионеров и военных в отставке.
— Обычно мы стараемся соблюдать ПДД, останавливаемся на красный сигнал светофора, — рассказывает Ольга Михайловна. — А вот параллельный марш возле цирка проходил как раз по проезжей части. Один из отставников тогда тыкал в меня пальцем: «Сколько тебе заплатили?» Я ему спокойно ответила: «Ни у кого денег не хватит, чтобы нам всем заплатить».
Когда речь заходит о Нине Багинской, у нашей собеседницы загораются глаза, голос становится громче:
— Я восхищаюсь ею! Она сейчас на волне. Раньше мы даже не подозревали о ее существовании, а теперь она наш герой. Оказалось, люди боролись, а мы отсиживались. Стыдновато…
«Один из неизвестных швырнул меня на тротуар»
Обычно марши пенсионеров сопровождали несколько бусов. Немалый интерес к шествиям проявляли также экипажи ГАИ. На площади Независимости группа информирования предупреждала о незаконности массовых мероприятий.
— Это нас мало смущало, — заверяет Ольга Михайловна. — В каком-то смысле это стало ритуалом.
Однако несколько недель назад участники шествия обратили внимание на ремонтные работы, которые стали проводить на пути шествия: возле гостиницы «Минск», около ГУМа, на подходе к площади Якуба Коласа…
— Выглядит смешно, — комментирует пенсионерка. — Нельзя же тротуар совсем перекрыть. Ну затянется процесс, что поделаешь — все равно ж пройдем…
Однако две недели назад ситуация резко изменилась. Перед перекрестком проспекта Независимости и улицы Янки Купалы выстроилась цепочка из силовиков, преградившая пенсионерам путь.
— Сперва мы увидели автобусы с зашторенными окнами и автозак, — вздыхает наша собеседница. — Оттуда выскочили «космонавты» при полном параде и стали смыкать ряды. Тем не менее часть участников марша успели пройти дальше, я тоже думала проскользнуть, но не успела. Один из неизвестных не просто толкнул меня, а буквально швырнул на тротуар.
В подтверждение женщина демонстрирует лиловое пятно на локте. По ее словам, на голове появилась шишка, уже дома на бедре она увидела синяк.
— После этой стычки я обнаружила себя орущей и лежащей на тротуаре, — иронично усмехается Ольга Михайловна. — Мне стали помогать. А я ощущаю дикую ярость… Неужели думали напугать? Нет, конечно, страшно было, но я ж все равно пойду.
Пытаясь разобраться в логике силовиков, она высказывает удивление: а почему перекрыли именно возле цирка? Что там было такого? Только привлекли еще больше внимания, вызвали возмущение и гневное обсуждение в обществе.
— Я оказалась в той части колонны, которая пыталась обогнуть сквер возле Оперного театра, — продолжает пенсионерка. — Люди в черном стояли на каждом углу, бусики тянулись следом. Тогда решили завершить шествие возле памятника Богдановичу. В конце концов, тоже наш классик! Но потом опять продолжили марш.
Как говорит Ольга Михайловна, к этому моменту у нее разболелась нога, и она решила отправиться домой.
Остановила ли эта неприятность от участия в марше в прошлый понедельник, 30 ноября? Нет… Хотя тогда было еще жестче.
— Нас гнали, как по этапу! Коридор из людей в черном… Ни вправо, ни влево… Деваться было некуда, — возмущается женщина. — Такое чувство, что их было больше, чем нас. Подумалось: сейчас проводят до СИЗО на Володарского — и ага! Вот повернем за угол, а там уже ворота открыты. Но нет, кое-как удалось дойти до Юбилейной площади.
Пенсионерка с удивлением обнаружила, что, несмотря на балаклавы и защитную амуницию, легко угадывается возраст тех, кто стоял в оцеплении: «Совсем юные!»
— Затем нам пришлось повернуть обратно, но пересечь Немигу не позволили, — рассказывает собеседница. — Помог счастливый случай. Мы увидели на противоположном тротуаре Нину Багинскую и всей толпой вышли на зеленый сигнал на дорогу. Силовики этого явно не ожидали.
Ликование, впрочем, было недолгим. Люди в черном быстро передислоцировались и не позволили пройти через сквер.
— Тогда стало ясно, что нужно расходиться. Не идти же на убой, в самом деле, — рассуждает участница шествия.
Уже добравшись до дома, она узнала, что небольшую группу на улице Володарского все-таки окружили. По словам очевидцев, произошли задержания.
— Ощущение, что нас много и мы вместе, — в завершение беседы говорит Ольга Михайловна. — Эта энергетика, которая аккумулируется и подпитывает нас всех, не может уйти в никуда.
Очередные обещания президента союзного России государства прокомментировал аналитик Института стратегических исследований Вадим Можейко.
Уже 4 месяца по всей Беларуси люди выходят на улицы в знак несогласия с итогами президентских выборов 9 августа. В последние несколько недель из союзного государства приходит много новостей: протестующие сменили тактику, а Александр Лукашенко собирается принять новую конституцию и оставить президентский пост. Перспективы белорусского протеста и обещания формального президента республики в эфире подкаста «Включите звук» прокомментировал аналитик Белорусского института стратегических исследований Вадим Можейко.
— Сейчас протестующие выбрали новую тактику протеста. Причем выбрали максимально демократично. Через специальный телеграм-бот провели голосование, и больше 200 000 человек приняли в нем участие. Соответственно, большинством голосов решили протестовать по районам. Централизованные колонны милиция научилась пресекать, а колонны в районах — нет. Сотни или тысячи человек собираются в колонну и ходят по своему району. Это интересный формат. Он позволяет минимизировать задержания, силовики не очень понимают, куда ехать, когда одновременно такие демонстрации проходят в сотнях мест. В итоге создается довольно позитивная атмосфера, когда люди могут и попротестовать, и избежать задержаний. Это позволяет протесту сохраняться. Поэтому атмосфера в Минске сейчас боевая и кое-где даже предновогодняя.
— Кстати, на Новый год планируется что-то особенное? Может, какой-то специальный митинг?
— На самом деле, все боятся Нового года. Потому что, если мы представим себе Деда Мороза, — он ведь красно-белый, а это главные цвета белорусского протеста. Поэтому власть рассказывает, что Новый год надо в госучреждениях праздновать, используя синие, белые, золотые цвета, но не красно-белые.
— Вы серьезно? Где это так? Как это распространяется?
— Абсолютно. Например, приходят письма в школы и детские сады, что надо проводить праздник в стилистике выбранных цветов. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Это показывает, какая идет борьба за символы. Но, в любом случае, цвет Деда Мороза победить белорусской власти вряд ли удастся.
Что касается акций, посмотрим, какие они будут 27 декабря и 3 января, какое будет само празднование Нового года. Сейчас в Беларуси такой расклад, что любое массовое мероприятие рискует превратиться в митинг. Так что я уверен, что и во время празднования будут звучать политические лозунги. На последних маршах люди начали кричать: «Новый год без Лукашенко». Я думаю, протестно-праздничная атмосфера будет к 1 января сохраняться.
— Давайте к новой тактике вернемся. Понятно, что сейчас уменьшилось количество задержаний. Тем не менее, мы имеем дело с информационной борьбой. Одно дело — когда люди собираются по своим дворам, а другое — когда у Дворца Независимости. Там в свое время стояли сотни тысяч человек, и это впечатляло. А теперь, возможно, даже людей выходит больше. Но понять этого никак нельзя. Как решить эту проблему?
— Действительно, нехватка «картинки» есть. Здесь спасает то, что люди сами выходят у себя в районах и сами стараются снимать все на телефон, брать красивые ракурсы и заливать в телеграм-каналы. Потому что журналистов на митинг сейчас уже не отправишь — они все слишком децентрализованы, у них нет ни плана, ни маршрута.
А так — картинки есть. Просто они другие. Например, каждый понедельник милиционеры препятствуют маршу пенсионеров. Стоят бабушки и дедушки с палочками, а вокруг них эти космонавты в черном и с дубинками.
— Среди ваших знакомых нет разговоров об угасании протеста ввиду отсутствия именно такой визуальной составляющей?
— Справедливости ради, единственное место, где регулярно говорят об угасании протеста — это медиа. Сам по себе протест никак не угасает. Ключевая вещь в том, что у протеста есть серьезные моральные основания. Они только укрепляют неправовое поведение власти. А она сама себе создает новые проблемы и новые поводы для людей выходить на улицу. Таким поводом стало, например, убийство Романа Бондаренко.
Этот протест просто принимает новые формы. И очень хорошо это иллюстрирует символичная ситуация, когда власть борется с бело-красно-белыми флагами. Но понятно, что эти действия сами по себе ни на капельку не приближают людей, у которых этот флаг во дворе сорвали, к любви к красно-зеленому флагу. Поэтому такая ситуация ни к чему не приводит.
То же и с протестами. Картинку не удается создать. Да, с ней было бы лучше. Но понятно, что у людей от этого ничуть не меняется настроение и не прибавляется любви к Лукашенко. И в этом смысле власть, я бы сказал, обречена на провал в этой символической борьбе.
— Так, может, власть тоже борется за картинку, снимая флаги?
— Конечно, власть старается бороться, но это не меняет настроения людей. Они от этого только думают, какие другие способы можно найти, чтобы показать свое недовольство и возмущение. Конечно, маршировать по проспектам приятнее, чем по дворам. Но ничего страшного — люди находят для себя какие-то компромиссы. Но главное — это не меняет их позиции и не меняет импульс протеста.
— Александр Лукашенко недавно пообещал уйти, когда будет изменена белорусская конституция. Этому можно верить?
— Знаете, Александр Лукашенко уже много раз говорил, что власти он наелся и синими руками за нее держаться не будет. Это повторяется уже много лет. Наелся? Так перестань есть. Все никак на политическую диету Лукашенко не сядет. Поэтому эти слова вряд ли можно воспринимать всерьез. Там скорее пункт был в том, что он осознает, какие царские полномочия дает президенту нынешняя конституция. Поэтому он никому, даже преемнику, которому он бы доверял, такую конституцию дать не готов. Потому что любые слова и гарантии любого преемника не будут стоить ничего, если он получит такую конституцию. Он прекрасно понимает, что в современных белорусских политических реалиях президент может сделать с любым человеком абсолютно все, что угодно, ничто его не остановит. Поэтому он раньше говорил, что следующему президенту он такую конституцию не оставит.
Но, знаете, эти разговоры он с возрастом ведет, но это никак не трансформируется в конкретные политические действия. Во многом потому, что никакого конкретного плана по передаче власти у Лукашенко нет. И как сделать так, чтобы получилось красиво, непонятно. Поэтому плана не только нет, но его еще и сложно предложить. Поэтому до конкретных действий все никак не доходит. Вот и Всебелорусское народное собрание сначала хотело поставить голосование по новой конституции на ноябрь, потом на декабрь, потом сказали, может, на январь–февраль, а теперь вообще перенесли, сославшись на коронавирус. Это от Лукашенко вообще смешно звучит.
Беседовал Алексей Волошинов
Полную версию подкаста «Включите звук» вы можете послушать по этой ссылке.
Несколько тысяч человек собрал Марш мудрости, на который вышли столичные пенсионеры.
Сразу две уличные акции прошли 19 октября в центре Минска. На Марш мудрости собрались столичные пенсионеры — сторонники перемен, свою акцию также провели сторонники Лукашенко.
Участники Марша мудрости собирались у Красного костела, а сторонники Лукашенко — у Дома правительства. Участников провластной демонстрации свозили в Минск на автобусах.
От Красного костела участники Марша мудрости пошли по проспекту Независимости. Демонстранты несли бело-красно-белые флаги, зонты такой же расцветки и живые цветы. Пенсионеры скандировали «Жыве Беларусь!», «Верым, можам, пераможам!», «Выпускай!», «Лукашенко в автозак!», «Караева под суд!», «Трибунал!», у многих были плакаты «Мы за честные выборы», «Мы не рабы, пенсіянеры з моладдзю!», «Наши отцы победили фашизм, мы победим Лукашенко».
За происходящим наблюдали силовики в гражданской одежде с закрытыми лицами, сотрудники милиции и МЧС.
Вскоре к маршу присоединилась легендарная активистка оппозиции 73-летняя Нина Багинская.
Демонстранты ненадолго остановились возле здания КГБ, поджидая хвост колонны, и двинулись дальше в сторону Октябрьской площади.
Вслед за колонной участников Марша мудрости по другой — правой — стороне проспекта Независимости пошли сторонники Лукашенко.
Когда участники Марша мудрости проходили мимо монумента Победы, возле Вечного огня стояла группа пенсионеров с государственными флагами, а из установленных рядом колонок звучали провластные патриотические песни. Корреспондент БелаПАН также заметил на улице, прилегающей к площади, несколько автобусов — судя по всему, они были предназначены для провластных демонстрантов.
На подходе к площади Победы участники провластной демонстрации перешли на левую сторону проспекта и догнали хвост первой колонны.
Пропуская их, участники Марша мудрости выстроились вдоль дороги. Некоторые сторонники Лукашенко бросали своим оппонентам оскорбительные выражения — в их адрес и в адрес бело-красно-белого флага. Участники марша их игнорировали.
Дальше площади Победы провластные демонстранты не пошли. Тем временем голова колонны участников Марша мудрости дошла до площади Якуба Коласа, где их встречали волонтеры с чаем и печеньем. Пенсионеры несколько раз проскандировали «Верым, можам, пераможам», «Мы еще вернемся!» и начали расходиться.
Это была уже третья по счету акция пенсионеров — сторонников перемен. Предыдущий марш состоялся неделю назад, 12 октября. Тогда в отношении пожилых людей силовики применили газ, светошумовые патроны и другие спецсредства, что вызвало волну возмущения в обществе.
Сегодня милиция не препятствовала демонстрации. Однако, как сообщают очевидцы, после акции силовики остановили автомобиль, в котором волонтеры развозили пенсионеров, и задержали как водителя, так и пассажиров.
Сегодня пенсию в старости (пусть и небольшую) государство гарантирует каждому гражданину. Даже если человек никогда не работал, в 60 (женщина) или 65 лет (мужчина) он всё равно получит так называемую социальную пенсию. А когда вообще появились пенсии на Руси?
Всегда ли государство обеспечивало пожилых граждан? АиФ.ru разбирался в истории развития отечественной пенсионной системы совместно с Пенсионным фондом России.
XIV-XVI века: поместья за подвиги и военную службу
В принципе, пенсии появились на Руси очень давно. Правда, так они не назывались, да и помощь пожилым людям на протяжении многих столетий оказывалась очень избирательно. Как указывают древние летописи, ещё воеводы и князья обеспечивали своих особо преданных воинов и служащих как в случае их ранения, так и в старости.
В 1587 г. Иван IV Грозный издал «Указ о размере московских поместий, положенных разных чинов людям». По нему земельные наделы выдавались людям в знак их особых заслуг за ратные подвиги, личную преданность или особое рвенье на царской и военной службе. Владельцами поместий становились не только служилые люди, но и члены их семей в случае потери кормильца. По сути, именно с этого указа в России начала действовать государственная система распределения натуральных привилегий, которые уже три века спустя будут называться «пенсией».
А с началом действия на Руси крепостного права объектом пенсионного обеспечения стала выступать и земля с прикреплёнными к ней крестьянами, которые также отныне становились объектом частной собственности и, следовательно, неотъемлемой частью пенсионного обеспечения представителей дворянского сословия.
XVII век: пожизненное содержание помещиков
Соборное уложение 1649 г. царя Алексея Михайловича — ещё один шаг к развитию государственного обеспечения служащих. По этому закону помещики стали получать гарантии материальной поддержки в старости, при наступлении инвалидности, а их семьи — в случае потери кормильца.
Историки пенсионного дела подчёркивают особое значение 8 статьи 16 главы Соборного уложения («О поместных землях»), где установлена норма попечительства над семьёй помещика, который покинул службу по старости или болезни. В случае его смерти вдова и дети имели право на часть поместья в качестве «прожитка».
Кроме того, 9 статья той же главы Соборного уложения закрепляла право престарелых владельцев прожиточного поместья сдавать его близким родственникам на условиях пожизненного содержания стариков. В случае невыполнения условий владения прожиточным поместьем — например, при плохом уходе за престарелым родственником — оно должно было быть возвращено.
XVIII век: появилось слово «пенсия»
Начало регулярного пенсионного обеспечения в России относят к эпохе Петра I. И первым пенсионным законом принято считать положения из «Устава Морского Русского Военного Флота» от 13 января 1720 года.
Именно при Петре слово «пенсия» вошло в официальные государственные документы и обиходную русскую речь (от французского pension — «платёж»).
Регламент назначения офицерских пенсий был подробно изложен в пяти артикулах (статьях) 6 главы Морского устава, которая называлась «О корму и жалованье». Порядок и размер пенсионного пособия каждому офицерскому чину устанавливался отдельно. Пенсии полагались также вдовам и детям погибших офицеров.
Вслед за принятием Морского устава 24 января 1722 года Пётр I ввёл ещё одно новшество, которое будет существовать в России вплоть до революции 1917 года, определяя личную судьбу каждого царского чиновника. Это «Табель о рангах». Её введение стало правовой основой для назначения денежного довольствия и всех других видов жалования, включая пенсии военных и чиновников.
При этом государственные пенсии по старости по-прежнему не полагались тем людям, которые не находились на госслужбе. Увы, они в старости могли рассчитывать лишь на соцпомощь в рамках так называемых богоугодных заведений того времени: домов призрения, сиротских приютов, специальных домов инвалидов для отставных военнослужащих низших чинов и др.
Новые пенсионные законы петровского времени, которые поначалу затрагивали исключительно военных, постепенно распространялись на другие ведомства.
В период царствования Анны Иоанновны был принят ряд указов, по которым право на пенсионное обеспечение распространялось на служащих Академии навигационных наук и работников-мастеровых Сестрорецкого завода под Петербургом. Те и другие непосредственно работали на нужды российского флота. Но расходы на пенсии в этом случае покрывались за счёт учреждений.
Роль императрицы Елизаветы Петровны в развитии пенсионного дела была ознаменована указом от 9 января 1758 года, по которому пенсионные нормы Морского устава были распространены и на сухопутные войска. Аналогичный указ будет издан и Екатериной II, он расширит действие пенсионного права в сухопутных войсках. В годы правления Екатерины II пенсионные расходы возросли многократно. Ежегодные расходы государства на пенсии в годы правления Екатерины составляли около 300 тысяч рублей. Только на жалованье высшим военным чинам (отставным генералам) из государственной казны было велено отпускать 50 тысяч рублей в год.
По двум указам Екатерины были впервые установлены пенсии за выслугу лет. Для морских офицеров выслуга составляла 32 года, для гражданских служащих — 35 лет. Право на получение пенсии предоставлялось лицам, отслужившим соответствующий срок и имевшим жалованье около 400 рублей в год. Причём назначение пенсий военным и гражданским лицам было строго индивидуальным.
Перечень пенсионеров, претендующих на получение казённых пособий, определялся императрицей и был ограниченным по численности. А лицам, не включённым в тот или иной круг пенсионеров, приходилось ждать освободившейся вакансии. За время царствования Екатерины II пенсиями в России были охвачены большинство чинов, прослуживших не менее 20 лет. Ряд новых положений о пенсиях в XVIII веке затронул сферу казённого содержания иждивенцев. Так, например, при Екатерине II были повышены возрастные планки для детей: до 12 лет увеличен возраст сыновей и до 20 лет — дочерей, которые имеют право получать половину пенсии погибшего отца-военнослужащего. По достижении этого возраста мальчики должны были поступать в школу (на государственное попечение). Для дочерей, не вышедших замуж по достижении 21 года («по болезни или увечью», как уточнялось в царском указе), было предусмотрено право получать пенсию отца пожизненно.
К концу XVIII века пенсии стали появляться и в гражданских ведомствах. В числе первых они были установлены для служащих в Сибири. Позже — для служащих таможни, пожарных, медицинских, горных, лесных и учебных учреждений.
XIX век: первый в истории устав о пенсиях
190 лет назад, в декабре 1827 г,, император Николай I утвердил первый в истории России пенсионный устав. Назывался он «Устав о пенсиях и единовременных пособиях государственным (военным и гражданским) служащим». Пенсии и пособия в России выплачивались и раньше, но, как отмечал сам Николай I: «Правила, по коим сии вознаграждения были доселе производимы, не имели ни надлежащей определённости, ни соразмерности. Сверх сего, не было поставлено постоянных правил на призрение вдов и сирот по смерти лиц, продолжительно и беспорочно служивших». Впрочем, подготовка данного устава была начата ещё при Александре I, почти за десять лет до его принятия.
В последующие годы «Устав. » был дополнен новыми положениями и стал называться «Общий Устав о пенсиях». Выдержав несколько редакций, «николаевский устав о пенсиях» сохранял основные положения вплоть до начала XX века.
XX век: пенсии стали получать не только чиновники, но и рабочие
В последние годы существования Российской империи система пенсионного обеспечения по-прежнему оставалась избирательной и охватывала меньше 1/3 населения страны. Дополнительное пенсионное обеспечение за счёт взносов в так называемые эмеритальные кассы и рабочие фонды взаимопомощи затрагивало небольшую часть трудящихся: пенсионные кассы создавались в основном в госведомствах и на крупных промышленных предприятиях. При этом к началу века почти половину населения составляли сельские жители: по данным переписи 1897 г., их было больше 60 млн человек из 125 млн россиян. Но крестьяне никаких пенсий не получали как до, так и долгое время после революции.
А вот количество военных пенсионеров резко выросло с началом Первой мировой войны. Но рядовых солдат в числе получателей привилегированных пенсий не было.
Пенсионное обеспечение чиновников Российской империи до 1917 года регулировалось «Общим уставом о пенсиях и единовременных пособиях по гражданским ведомствам». Срок выслуги для получения государственной пенсии составлял 35 лет. Безусловно, при условии «беспорочной службы».
Чиновник, прослуживший не менее 25 лет, получал 50% пенсионного оклада. Фактически пенсию на государственной должности можно было выслужить только к 60 годам, учитывая, что средний возраст приёма на службу дипломированного специалиста начинался с 20 лет. При этом пенсионная планка в 60 лет на тот период была выше средней продолжительности жизни в стране.
Общий устав о пенсиях предусматривал некоторое снижение возраста для получения пенсии в двух случаях. В случае неизлечимой болезни полный оклад пенсии можно было получить за 30 лет службы. Кроме того, досрочную пенсию можно было получить, если чиновнику требовался уход в случае болезни. Полный оклад пенсии в этом случае полагался за 20 лет службы.
Для назначения пенсий служащим низших чинов нередко требовалось доказать тот факт, что к моменту достижения пенсионного возраста чиновник не будет иметь другой возможности содержать семью, кроме пенсионного пособия. Размер пенсии государственных чиновников устанавливался соответственно уровню чина. Все должности в государственном аппарате для расчёта пенсии были разделены на 9 разрядов.
В начале XX века размер пенсий российских чиновников мог составлять в среднем от 85 рублей в год (по 9 разряду) до 1 453 рублей (по 1 разряду). Для сравнения: заработок высокопрофессионального рабочего в начале XX века составлял в отдельных отраслях промышленности всего несколько десятков рублей в месяц.
Срок выслуги для военной пенсии был меньшим, чем у гражданских чиновников: в среднем 25 лет для полного оклада пенсии и 20 лет — для 50%. Офицерам военных тюрем каждые пять лет службы засчитывались за семь. А для офицеров и гражданских чиновников военного ведомства, которые служили в отдалённых регионах страны, сроки выслуги пенсий сокращались: например, один день службы считался за два, три, четыре дня и так далее — в зависимости от конкретной удалённости места службы. При этом для всех без исключения офицеров, военных священников и врачей время службы в действующей армии засчитывалось вдвойне по сравнению с гражданской службой. Для морских офицеров кроме общих пенсий существовали дополнительные вознаграждения. А именно в размере 1/2 оклада жалования — за общий срок плавания в течение службы от 120 до 180 месяцев. Две трети оклада пенсии полагалось за плавание сроком более 180 месяцев.
Командирам кораблей выдавалось дополнительное вознаграждение за долговременное командование судном, корабельным инженерам — за постройку и перестройку судов (сумма дополнительного вознаграждения могла составлять до 1350 рублей в год). Инженерам-механикам полагались доплаты к пенсии за долговременное управление судовыми машинами (до 900 рублей в год).
Размеры пенсий по инвалидности были несколько выше обычных офицерских пенсий. Причём правом получения пенсий из инвалидного капитала пользовались только офицеры, которым оказывал покровительство так называемый «Александровский комитет о раненых». Пенсии назначались в зависимости от чина, в котором находился офицер на момент ранения, и от степени его тяжести (соответственно, различались пенсии раненым офицерам первого и второго класса).
Также важно отметить, что офицерам, получившим раны и увечья во время боевых действий, пенсии из инвалидного капитала назначались независимо от пенсий из государственного казначейства. Кроме пенсии отставным офицерам выдавалось ежегодное пособие для найма прислуги.
Рабочие на получение пенсии могли рассчитывать лишь при условии добровольных отчислений в пенсионные кассы, в том числе — эмеритуры, которые начиная с восьмидесятых годов XIX века в производственной сфере наиболее активно и массово создавались на железных дорогах. В сентябре 1902 года был разработан законопроект «О вознаграждении владельцами промышленных предприятий рабочих и служащих, утративших трудоспособность вследствие несчастных случаев». Рабочие требовали распространить систему социального страхования на все категории, что стало одним из ключевых поводов для усиления протестного движения. В результате правительство приняло закон от 23 июня 1912 года «О социальном страховании рабочих». Однако социальные меры, прописанные в нём, были довольно ограниченными. Обязательное соцстрахование распространялось только на предприятия с численностью не менее 20 рабочих при наличии двигателя (парового или электрического) и 30 рабочих — при отсутствии двигателя. Поэтому закон охватил не больше 2,5 миллиона рабочих по всей стране. А значит, ещё 12 миллионов наёмных рабочих и служащих в России по-прежнему оставались без обеспечения по старости и инвалидности.
XX век (советский период): пенсии всем — от колхозников до членов ЦК КПСС
С приходом к власти большевиков пенсионное законодательство в стране изменилось. Уже в августе 1918 года были введены пенсии для инвалидов Красной армии, в 1923 году — для партийных активистов («старых большевиков»). В 1928 году — для работников горнорудной и текстильной промышленности. Однако всеобщие пенсии для городских рабочих и служащих будут введены только в 1937 году. А крестьяне будут жить без пенсий вплоть до принятия в 1964 году закона «О пенсиях и пособиях членам колхозов».
В период 1973-1974 годов было введено пенсионное обеспечение по инвалидности и по случаю потери кормильца.
К концу существования СССР в рамках действовавшей на то время пенсионной системы право на пенсию имел практически любой работник при наличии определённого трудового стажа.
Советские люди выходили на пенсию в 55 (женщины) и в 60 лет (мужчины) при стаже работы соответственно 20 и 25 лет. Тем, кто трудился на тяжёлых или вредных производствах, на Севере или на социально значимой работе (врачи, учителя), устанавливались ещё более ранние, льготные сроки выхода на пенсию, а иногда и сокращённый необходимый стаж.
Размер пенсии зависел от зарплаты человека. При её назначении он мог выбрать, как её будут считать: возьмут среднюю зарплату за 12 последних месяцев работы или за любые 5 лет подряд из последних 10 лет перед обращением за пенсией.
Например, вот какие средние пенсии получали колхозники в РСФСР:
| 1965 г. | 1970 г. | 1980 г. | 1985 г. | 1989 г. |
| 12,5 руб. | 14,1 руб. | 34,8 руб. | 47,5 руб. | 75,1 руб. |
У рабочих и служащих с высокими заработками, соответственно, и пенсии были выше. Однако существовал потолок, выше которого пенсии не назначались: 120 руб. в месяц.
Впрочем, это не касалось элитных пенсионеров. В СССР существовало три категории персональных пенсионеров: союзного (получал пенсию 250 руб.), республиканского (160 руб.) и местного (140 руб.) значения. Мало того, элитным пенсионерам ежегодно выплачивались 1-2 месячные пенсии «на оздоровление».
Персональная пенсия секретаря ЦК КПСС составляла 300 руб. в месяц, кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС — 400 руб., члена Политбюро ЦК КПСС — 500 руб. За высокопоставленными отставниками сохранялись государственные дачи и машины с водителями.
Читайте также: